Вытянула корова шею, замычала и сказала клопу:
— Для доброго дела мне не жалко молока. Как услыхала я про твою беду, пожалела тебя и дала кошке молока. Кошка слизала молоко и досыта наелась. А как наелась, перестала она таскать деток у кирги-птички. Вот кирга-птичка и перестала рыть у дуба корни. Дуб дал много-много желудей. Кабан наелся желудей и дал блохе за это щетину. Той щетиной блоха вытащила тебя из реки. Если бы не пастух, не щипала бы я шелковой травки и не дала бы кошке молока. Поэтому скажи лучше пастуху спасибо.
— И то правда, — говорит клоп. — Соседка, пойдем тогда к пастуху.
— Пойдем, — отвечает ему блоха.
И побежали блоха и клоп по дороге, прямо к пастуху. Бегут голодный клоп и голодная блоха по дороге, бегут прямо к пастуху. Кто знает, сколько они бежали.
Только прибежали, наконец, блоха и клоп к одной старой сакле. Смотрят: спит бедный горец у самой сакли и ветер из ноздрей пускает.
«Наверное, это пастух и есть, подумали блоха и клоп. Подошли они поближе к пастуху и говорят ему:
— Привет тебе, добрый горец!
Ничего не сказал им горец, только еще сильнее пустил ветер из ноздрей.
Тогда клоп что было духу закричал:
— О, добрый человек! Ты пас корову на шелковой траве. Корова дала кошке молока. Кошка слизала молоко и перестала таскать деток у кирги-птички. Кирга-птичка перестала рыть под дубом корни. Тогда дуб дал много-много желудей. Кабан вдоволь наелся желудей и дал моей соседке-блохе одну щетину. А блоха-соседка бросила конец щетины в воду и вытащила меня из реки. Вот и пришли мы с блохой благодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Пусть аллах даст тебе здоровье.
Сказал так клоп и ждет ответа, а возле стоит блоха и тоже ждет ответа.
Ждет клоп. Ждет блоха.
«Может, проснется, если покашляю», подумал клоп. Подумал и стал он громко кашлять. Услыхала это блоха и тоже начала кашлять.
Много ли, мало ли ждали блоха и клоп. Много ли, мало ли кашляли они — кто знает. Наконец, надоело клопу стоять так и кашлять, вот и говорит он блохе:
— Эй, соседка! Видно, пастух не хочет с нами говорить.
Только сказал клоп эти слова, как вдруг пастух повернулся на другой бок и так придавил блоху и клопа, что потемнело у них в глазах и в ногах кости захрустели.
Еле-еле выбрались они на траву и стали осматривать друг друга. Видят: у клопа отломалась вся ступня, а у блохи — целая ножка.
Заплакали тогда блоха и клоп горючими слезами. Заплакали от боли. Заплакали они от злости.
Плачет клоп, плачет и говорит:
— Что я буду делать без ступни? О, бедный, о, несчастный я клоп!
Плачет блоха, рыдает и говорит:
— О, великий Афсати, за что ты покарал меня? Что теперь я буду делать без ноги?..
Плакали, плакали блоха и клоп. Кто знает, сколько они плакали. Наконец, захотелось им пить и есть. Перестали они тогда плакать. Вот блоха и говорит клопу:
— Скажи мне, мудрый клоп, куда нам теперь итти, несчастным калекам? Где найдем мы себе пропитание?
Подумал, подумал мудрый клоп, вытер слезы о траву, вздохнул глубоко и сказал блохе:
— У тебя нет ноги, а у меня нет ступни. И виноват тому злой пастух. Останемся лучше у него и отомстим ему за наши обиды. Хоть весь мир обойдем, не найти нам горца беднее, чем этот пастух.
— Да будут золотыми твои слова! — вскричала блоха от радости. — Совсем искалечил нас злой горец, так пусть же и кормит нас до самой смерти!
И порешили блоха и клоп поселиться у бедного пастуха. Побежали они к нему за пазуху и стали там пить и есть, от радости даже про свои больные ноги позабыли.
А сколько они жили у пастуха за пазухой, про то я ничего не знаю.
ВЕЛИКАН И БЕДНЯК
I
За семью белыми хребтами в Черном ущелье жил да был бедняк.
У других горцев корзины от хлеба ломятся в хадзарах, а у бедняка в хадзаре не найти даже одного зерна.
У других горцев во дворе козы бегают и бараны блеют, а курам и петухам счету нет. У бедняка же в старой сакле только и было, что одна коза, один петух и одна курица.
Только тем и жил бедняк, что собирал в лесу яблоки и орехи, ел их и водой запивал.
Только тем и жила коза, что выщипывала травинку за травинкой на каменистых склонах гор.
Только тем и жили петух с курицей, что долбили целый день клювами землю — червяков и жуков себе на обед выискивали.