Чтобы как-то отвлечься, решил ехать сегодня же.
Дома застал… Хуыбырша. Спал в сарае на соломе. Он встрепенулся и побежал мне навстречу, виляя не только хвостом, но и всем туловищем.
— Вот он где! — в воротах показался Темиркан. — А я-то день-деньской где только не ищу его. Веревку перегрыз и удрал…
Только сейчас я приметил огрызок веревки, болтавшийся на шее собаки.
— Не ест ведь ничего. Что ни дашь, все так и остается. Даже не понюхает.
— Видно, не может простить обиды… измены…
— Ничего, пообвыкнет, поймет доброе отношение. — И Темиркан достал из кармана металлическую цепочку.
— Не надо пока, Темиркан. Пусть эти дни побудет здесь. А потом сам приведу…
Я сходил в лесок и нарезал лозы для обвязки снопов. Серп Дзыцца все такой же острый. Нана часто повторяла слова из какой-то песни: «И коса его ржавеет без хозяина давно…» Серп Дзыцца провисел в дальней комнате на крючке четыре года. Стоило срезать им несколько охапок, и ржавчины как не бывало.
Все, кто возвращался с поля в село, приветствовали меня. А у кого было хоть немного свободного времени, останавливались поговорить со мной. Даже дочь Гадацци пришла. Но недолго она помогала мне: за ней прислали, чтобы шла домой. Видно, родители не хотели, чтобы она встречалась со мной. Не наказали бы только.
Вообще-то, дай Бог здоровья нашим соседям, от которых ничего, кроме добра, мы не видели, а в трудную минуту они всегда бывали рядом, плечо свое подставляли, помогали, кто чем мог, — делом или добрым словом.
Я заблаговременно попросил у Бимболата ослика.
— Может, и без твоей кукурузы обойдемся, — сказал он, — но на всякий случай привози, а часть у себя сложи.
На этом ослике я частенько раньше ездил в лес за дровами или зерно на мельницу возил. Но вот уже четыре года не подходил к нему, и теперь боялся осрамиться перед Бимболатом. Запрягал я его осторожно.
Кукурузные стебли сложили у Бимболата, а что осталось — на своем огороде, в суслонах. У них-то развернуться есть где, а вот у себя в огородишке замучился. Сначала приходилось сваливать воз у плетня, а потом перекидывать вязанки через забор и только затем выкладывать как полагается. Руки налились, как свинцовые, хоть камни ими расшибай. Взглянула бы сейчас на мои шершавые ладони Дунетхан, не обзывала бы больше белоручкой.
Поужинал у Бимболата. Домой вернулся усталый и разбитый. Неспокойно стало на душе — в последний вечер невмоготу было смотреть на опустевший дом.
Только сейчас до меня дошло, до чего же у нас убогая обстановка: и кровать, и стулья, и стол — все ветошь. Я вытащил из-под кровати деревянный чемодан Дзыцца и открыл. На дне чемодана лежали фотографии. «Надо забрать, — подумалось мне, — нельзя их оставлять на зиму в неотапливаемом помещении, пожелтеют». В чемодане лежали суконная косоворотка отца, серебряный поясок. Рубашка мне впору, будто и сшита на меня. Он ростом с меня был, наверное. Что бы еще взять из чемодана?.. Хромовые голенища. Так ему и не стачали сапоги. А Дзыцца еще в войну все собиралась отнести их к сапожнику в Ставд-Дурта. Я тоже буду их беречь. Не должно пропасть то, что, как зеницу ока, берегла Дзыцца. Что бы еще прихватить? Котел, в котором заваривали пиво? Или бочку для заквашивания капусты? Но они хоть десять лет простоят здесь, ничего с ними не стрясется, и никто без спросу их не тронет. Никто не станет покушаться ни на стойла, ни на курятник, ни на другие строения. Только время. Наверное, только египетские пирамиды оно не тронуло. Над остальным всевластно. Не щадит никого и ничего. Особенно беззащитен от него дом, покинутый жильцами. Тем более такой, как наш, не ахти как вознесшийся над землей.
Вещи уложил в чемоданчик. Может, чего и забыл — не знаю. Да и что мог я забыть?! Вообще-то всяк старается в дом тащить — мышь дохлую, говорят, в дом неси, кошка съест. А моя вот забота, что из дому забрать.
Запер столовую, потрогал дверь спальни — все в порядке. Да кто сюда явится? Все знают: здесь никого… Осталось запереть на засов ворота — и можно отправляться. Придется ли мне жить здесь? Не по воскресеньям, и не в летние каникулы, а прочно обосновавшись, постоянно?
Кто ответит на этот вопрос? И кому его задать?