- Пожалуй, ты прав, - потёр глаза Миллер. – Так и до утра болтать можно, да что толку.
- Ложись, - кивнул Дику Олег. – Через два часа растолкаю.
- А… дерьмо. Я и забыл, что мы в армии, сержант.
- Жером третий, Ларс четвёртый.
- Так точно, - неумело приложил Клозен ладонь к виску.
- Мне не нужны поблажки, - раскатал подстилку Ларс. – Я хоть и старше остальных, но ещё о-го-го, - стукнул он себя в грудь и закашлялся. – Будете смеяться, но я год отслужил на фрегате «Ван Спейк» доблестных военно-морских сил его Величества, и ещё год при штабе в Ден-Хелдер. Так что дисцип… дисциплина не в новинку старому морскому волку, нда…
- Это что-то новенькое, - усмехнулся Дик, кивнув в сторону упавшего на подстилку голландца. – Вторая дивизия корпуса морской пехоты США, будем знакомы.
- Бывал в Афганистане? – спросил Олег.
- Дважды.
- И каково это?
- Что, людей убивать?
- Вообще.
- Безрадостно. Но там я, по крайней мере, знал, что, если выживу, вернусь домой. Спокойной ночи.
- Спокойной… - ответил Олег, и добавил, глядя в небо, чуть слышно: - Очень на это надеюсь.
Глава 16
Тьма и огонь
Ветки в костре потрескивали и испускали в ночной воздух стайки жёлтых огоньков, тут же умирающих под порывами холодного ветра. Свет пламени падал на небольшой пятачок вокруг очага, почти не освещая даже лежавших рядом. Напротив, казалось, огонь притягивал к себе тьму, и та густела, ползла по камням, спускалась сверху, тянулась к одинокому костру посреди необитаемой пустоши, разбираемая любопытством. «Кто эти безумцы?» - спрашивала тьма, заглядывая в лица спящих путников, - «На что они надеются, эти жалкие существа, принесшие свой ничтожный свет в моё царство?». И ветер вторил ей, негодуя.
Олег плотнее закутался в одеяло, вновь обратив взгляд к небу – чёрному, как бездна. Дариус фыркнул и повёл ушами, переминаясь с ноги на ногу.
- Ты тоже это слышишь?
Еле уловимый звук вплёлся в песнь ветра и пламени. Невозможно было сказать, откуда он исходит. Этот шелест… Словно сухие листья по камням. Но нет, более мягкий. Мягкий и упругий одновременно. Он будто подпевал ветру с каждым новым порывом, словно… Словно…
- Крылья, - выдохнул Олег.
Вопль «Тревога!!!» застрял в горле, когда чудовищный удар, обрушившись сверху, вышиб воздух из лёгких.
- Чёрт!!! – вскочил Жером, стряхивая с себя угли, и оцепенел.
Исполинский гриф, сотрясая воздух крыльями, стоял прямо перед ним. Шея чудовищной птицы была наполовину лысой, как и голова, вооружённая массивным искривлённым клювом. Чёрно-бурые перья, сверкающие в отсветах расшвырянных углей, покрывали широкую грудь, как броня. Мощные лапы царапали камень огромными острыми когтями. Взмах крыльев заставлял склониться вперёд, дабы не быть опрокинутым потоком воздуха. Лишь отсутствие ящероподобного хвоста и огненного дыхания помешало Жерому принять это исчадие небес за дракона.
Гриф смерил Клозена взглядом и, неуклюже подпрыгивая, двинулся к стреноженному бьющемуся в панике Дариусу.
- Подъём, - вцепился Жером в плечо Миллера, опасаясь привлечь внимание птицы.
– Просыпайся, чёрт тебя дери! Ларс, вставай! – пнул он храпящего голландца.
- Уже? – насилу разлепил глаза Дик.
- Бери меч!
- Срань господня!!! – Миллер, ничуть не заботясь о тишине, вскочил на ноги и поднял цвайхандер. – Прочь, бестия!!!
Гриф развернулся в его сторону, пригнул шею к земле и издал душераздирающий пронзительный крик, от которого Клозен едва не упал, шарахнувшись назад. Но не Миллер. Дик принял вызов и, ревя во всё горло, будто разбуженный медведь, ринулся на врага. Огромный клинок цвайхандера описал дугу, и Гриф отступил, орошая землю кровью из рассечённого крыла.
Ларс, тем временем, схватил копьё и присоединился к Миллеру в его противостоянии гигантскому пернатому хищнику.
- Прочь! Пошёл вон! – тыкал он острием в сторону разинутого шипящего клюва.
Но гриф и не думал так скоро отказываться от добычи.
- Где русский?! – оглянулся Дик.
- Не вижу! – последовал его примеру голландец. – Вот дерьмо!!! Конь!
Рука Ларса, оторвавшись на мгновение от древка, указала в сторону.
Дариус не успел даже заржать. Второй ромагриф словно материализовался из пустоты, и буквально смёл полуторатонного коня, обрушившись на него с огромной скоростью. Копыта опрокинутой скотины мелькнули в отсветах огня, хрустнули позвонки, затрещала раздираемая шкура. Ко второму ромагрифу присоединился третий. Ещё секунду назад живой Дариус стремительно превращался в груду рваного мяса и размотанных кишок.