Выбрать главу

- Прискорбно слышать это, - со вздохом произнесла принцесса. – Мудрый грозный король Уртус, неужели Рихард обманул тебя? Обвёл вокруг пальца, как мальчишку? Брал всё, что желал, обещая величие подобное богам, и не дал ничего взамен? Совсем ничего? – склонила Санти голову, заглядывая в старческие слезящиеся глаза. – И ты не наказал вероломного подлеца?

- Что я мог? – закрыл Уртус лицо рукою.

- Бедный мой отец, - провела принцесса ладонью по седым волосам. – Как несправедливо обошлись с тобой лживые боги.

- Они боле не слышат меня, - всхлипнул король. – Сколько бы ни взывал.

- Я отомщу, - заключила Санти лицо Уртуса в объятия и припала губами ко лбу. – Ответь, где сейчас Рихард, и возмездие свершится. Желаешь ли ты этого?

- Более всего, - посмотрел король в глаза принцессы, - дочь моя.

- Куда же направить мне свой гнев?

- На восток, в пещеры Гут Холейн.

- Благодарю, отец.

Руки принцессы напряглись, и безмятежность на лице короля сменилась ужасом. Пальцы Уртуса вцепились в предплечья Санти, губы, раскрывшись, задрожали, глаза округлились, из носа и ушей побежала кровь. Кости черепа захрустели, гортанный звук, похожий на шум речной гальки, вырвался изо рта короля. Большие пальцы Санти неспешно погрузились в глазницы Уртуса, выдавливая разорванные когтями глазные яблоки, всё глубже и глубже. Седая борода окрасилась алым. Череп издал последний жалобный скрежет и треснул в руках принцессы, лоскуты скальпа, комья мозгов и косные осколки медленно сползали с её ладоней в кровяном киселе. Санти наклонилась и, подобрав скатившуюся корону, бережно водрузила её на изуродованную голову:

- Слава королю Уртусу.

Глава 32. Переход

Свет души завораживал. Не материализовавшийся ещё сгусток энергии парил над телом сокрушённого стража, отражаясь в залитых подсыхающей кровью доспехах. Большой, гораздо больше тех, что доводилось Олегу видеть раньше, и, казалось, холодный. Поднесённые к душе ладони немели, будто обхватили кусок льда, привычного электрического покалывания при этом не ощущалось, но было нечто иное – необъяснимое чувство страха окутывало её. Олег поймал себя на мысли, что с трудом противится желанию убежать как можно дальше от души капитана, и в то же время она притягивала, не давала отвести взгляд, словно бездна.

- Смелее, - прозвучал за спиной голос Санти. – Нельзя полностью раскрыть своих талантов, если направлять их на один лишь мусор.

- Ты сама говорила, что следует быть осторожным, - бросил Олег через плечо.

- Осторожность – не то же, что и бездействие. Я знала много слишком осторожных, но теперь не помню их имён и лиц, никто не помнит.

- Почему не ограничиться Солидусом?

- Потому что тебе нужны силы, настоящие, и они перед тобой.

- А если не справлюсь? Кто очистит душу короля?

- Если не справишься с Варном, отца тебе точно не одолеть.

- Что ждёт меня? – поднёс Олег подрагивающие руки ближе к душе.

- Радость, - прошептала Санти, склонившись к его уху. – Та, что заставляет кровь кипеть в венах, когда твой меч делит чужое существование на «до» и «после». Больше всего в этом мире Варн любил забирать жизни. Он делал это грубо, безыскусно, грязно, но всегда с радостью. Тысячи душ, десятки тысяч, сотни…? Кто знает. Однажды, вернувшись с войны, Варн сказал, и я запомнила: «Скорее мне наскучит жить, нежели убивать». В этом был он весь, - улыбнулась принцесса, глядя на сияющую душу.

- Мы с ним совсем не похожи, - посмотрел Олег в её глаза. – Я не люблю убивать.

- Но тебе придётся, - повернула голову Санти и печально вздохнула. – Наверное, это очень тяжело - быть человеком. Вам, как и всем в этой жизни, приходится идти наверх по костям, но при этом вы склонны терзать себя нелепыми размышлениями о грехе, добродетели, совести и прочих абсурдных вещах, описанных в книгах теми, кто поднялся по костям. Как вы не сходите с ума от этого круговорота лжи? Путь, что вы четверо выбрали, пролегает через море крови, и, поверь, радость от неизбежных деяний куда лучше, чем страдания от них. Не бойся, - погладила принцесса Олега по голове, - Варн научит тебя радоваться. – Руки Санти легли на плечи «ученика» и мягко надавили, заставляя дрожащие возле души ладони сомкнуться.