Глава 45. Вольнодумец
Миллер сделал ещё несколько осторожных шагов назад, и «по-товарищески» хлопнув Олега по плечу, прошептал:
— Ты заварил, ты и расхлёбывай.
Принцесса тем временем подошла ближе, морщась, разевая пасть и тараща глаза, словно пыталась совладать со своей новой, не самой приятной мимикой. Правая передняя лапа поднялась и коснулась морды, но не ощупала её, а лишь задела по касательной. Собачья пасть обнажилась в омерзительном оскале, настолько сильном, что мочка носа задралась кверху вместе с губой, выставляя напоказ красные дёсны и частокол зубов, совсем не подходящих для обворожительной улыбки.
— Ты оглох? — прорычала Санти. — Моё лицо!
Олег остался единственным, кто не отступил перед надвигающейся химерой, и теперь стоял в считанных сантиметрах от оскаленного лика принцессы, зависшего над его собственным покрытым холодной испариной лицом. Нужно было что-то ответить. И от ответа зависело, останется ли лицо Олега на прежнем месте, или отправится в желудок этого похожего на оборотня монстра.
— Твоё лицо... Оно изменилось.
Язык Санти прошёлся по острым зубам и ребристому нёбу.
— Неужели? Опиши.
— Оно стало... более хищным.
— Звериным?
— Частично.
Мочка носа задрожала от клокочущего рыка.
— Нам пришлось, — поспешил Олег объясниться. — Слишком серьёзные раны. Тебя было не спасти без его души.
— Ты мог бы отдать собственную, — прошептала принцесса, почти касаясь зубами лица своего спасителя. — Рассказывай.
— Левая сторона пострадала меньше. Здесь ты всё ещё похожа на себя, прежнюю. От правой мало что осталось. И теперь... Она звериная. Да, покрыта шерстью, как и большая часть тела. И твой доспех... он слился с плотью. Мы пытались снять его перед поглощением, но не смогли, это расчленило бы тебя. Я опишу, что вижу, если так хочешь.
Принцесса слушала молча, и её оскаленные зубы постепенно накрывались подрагивающими губами. Багровые, лишённые привычных зрачков и радужек глаза двигались из стороны в сторону, будто бы выражая смятение, хотя этого и нельзя было сказать наверняка. Время от времени левую сторону лица поражала судорога. Или то были рудименты мимических реакций? На это Олег не мог дать ответа, не мог определить, к чему ведёт его рассказ — даёт ли он Санти желаемое, или же только бесит, бесит так сильно, что остатки лица корёжат спазмы, и челюсти сжимаются в приступе едва сдерживаемой ярости. А челюсти эти были близко, слишком близко. Олег продолжал говорить, уже по второму разу описывая виденное им, словно это описание было заклятием, сдерживающим кровожадную животную стихию, замершую перед лицом. Он говорил, всё менее размышляя над словами, и всё более — над планом действий. В какую сторону рвануть, едва чудовище шевельнётся? Куда бить, чтобы не попасть мечом по наполовину скрытому мехом и плотью доспеху? В какой момент отскочить, чтобы не угодить под огонь Бреннера? Как не дать...
— Довольно, — неожиданно повелела принцесса, и Олег застыл с глупо разинутым ртом. — Ты и без того был не в меру красноречив, — чудовищное создание, с трудом управляя непослушным ещё телом, подошло к откушенной руке и остановилось над ней. — Сожгите это.
— Зачем? — спросил Миллер, чем приковал к себе недоумённые взгляды прочих. — Что я такого сказал? Считаю, мы имеем право знать, после того, как пережили... Боже мой!
Не дожидаясь принятия коллегиальных решений, Санти схватила руку зубами, пережевала её, и выплюнула пустую искорёженную перчатку, после чего наградила Дика взглядом, не сулящим лёгкой смерти.
— Что ж, — с хрустом размяла принцесса шейные позвонки, — я всегда полагала, что силу красоты сильно переоценивают. Думаю, сила челюстей поможет мне скрасить эту потерю. Ты, — кивнула Санти в сторону Олега, — забери мой меч.
— Благодарю, — снял Олег палаш в ножнах с бока чудовища.
— Кровь на его клинке — вот единственная достойная благодарность. Века праздности опустошили моего старого друга, но ты сможешь вернуть былую силу. Его имя — Вольнодумец.
— Почему Вольнодумец? — обнажил Олег клинок палаша и примерился к его слегка необычному балансу.
— В нём сокрыта душа раба. Очень особенного раба с очень непростой историей. Быть может, он поведает её сам. Если сочтёт тебя достойным слушателем.
Принцесса попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в волчий оскал.