Introduction
Вот он я.
Стою на четвереньках, согнувшись едва ли не пополам, определенно где-то за барьером города. Надо мной столпились Джервис, Коб и остальные, а Энди Тибекис жалобно скулит рядом. Надо бы подняться, но что-то, похоже, во мне сломалось.
Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, все тело ломит, а в груди – точно вам говорю – целая трещина размером с кратер.
Может, и не с кратер. Может, и не трещина вовсе. Но боль такая, что аж в глазах рябит.
Самое забавное (точнее, совсем не забавное) во всем этом то, что я понятия не имею, как оказался в такой дерьмовой ситуации.
Отмотаем время на несколько секунд назад: вот он я, бегу за Энди на какой-то предельной скорости, нагоняю его, и мы оба летим вперед, падаем и катаемся по земле, отбивая друг другу ребра. Перед глазами пляшут все искры планеты, голова кружится, а в груди, определенно, что-то сломалось.
И все, больше я ничего не помню.
То есть, все, что было до этого.
Почему я оказался за барьером? В смысле, туда же нельзя, там песчаные бури, глубокие каньоны и кровожадные твари, готовые слопать тебя за три секунды, едва ты только нос высунешь за пределы города. Про холод я вообще молчу.
Ладно, кое-что я все-таки помню.
Меня зовут Рэй Мэйтланд, мне пятнадцать. Мой отец – канцлер одного из трех – и единственных – городов на этой чертовой планетке с мрачнейшей экологией.
И он убьет меня за то, что я натворил.
ЧАСТЬ 0. ЗА БАРЬЕРОМ
Что было до...
С искореженного металлическими раструбами неба льет черный дождь.
Я раздраженно смахиваю с лица несколько капель и плотнее запахиваю непромокаемую куртку. Дверь позади меня с быстрым «ш-шух» возвращается на свое место. В который раз убеждаюсь, что сбежать из дома посреди ночи проще простого, пусть даже отец навешает миллион охранных маячков и пригрозит сотней лет домашнего ареста – главное, не спалиться.
– Не ходи, – раздается в ухе голос Джервиса, и я подскакиваю от неожиданности.
– Вот еще, – приглушенно рявкаю я в ответ. – И дать всем повод реально считать меня трусом?
Приятель вздыхает и отключается. Я делаю всего пару шагов от дома, когда он появляется в тусклом свете ночных прожекторов по другую сторону улицы.
– А ты-то тут зачем? – замираю я. – Ты же к родителям собирался!
Судя по его промокшему насквозь виду, Джервис торчал у дома не одну минуту.
– Да, а ты – не обращать внимание на идиотский треп Энди Тибекиса.
– Ты прекрасно знаешь, что.. – я осекаюсь, смотрю в сторону тупика абсолютно пустой улицы. Перевожу взгляд на Джервиса и, прижимая воротник куртки к шее, спешу к нему. Он подпирает плечом круглую стенку Академии, скрестив руки, и выглядит недовольным. Хотя с чего бы ему быть другим.
– Ты прекрасно знаешь, – договариваю я, тормозя рядом, – что на его издевки мне плевать, он...
Джервис вздыхает.
– Да, я в курсе. Только твои выкрутасы его не изменят. И тебя не изменят.
Я киваю. Мы договорились встретиться на восточной стороне Академии, у лабораторного модуля. Времени у меня осталось минут пять, но я торчу тут, рядом с Джервисом, и размышляю над тем, хватит ли мне смелости, чтобы...
– Ладно, – одергиваю я себя. – Раз сказал, значит, сделаю.
Джервис снова вздыхает.
– Пойду с тобой.
– Вот уж нет!
– Я пойду с тобой! – с нажимом повторяет он. – Кто-то должен проследить за твоей задницей, пока ты не вляпался во что-нибудь похуже.
Честно говоря, предположение сомнительное. «Похуже» на языке Джервиса значит опаснее, а ничего опаснее для подростка в нашем городе я себе вообразить пока не могу.
– Не пойдешь ты, – бурчу я, скрещивая руки на груди на манер друга. Он вскидывает бровь, которая тут же теряется под его вьющимися темными волосами.
– Я не за барьер с тобой лезть собрался, не волнуйся. Мозги у меня еще не настолько квиритские.
Я киваю, но злости на него это не уменьшает.
– А что, рядом постоишь, как мамочка?
– Если понадобится! – вскидывается приятель. – Вдруг тебе потребуется помощь или что-то случится. Покараулю вас обоих, в конце концов.
Резонно. Но я все равно злюсь. Времени спорить с этим упертым болваном у меня уже нет, так что я только поджимаю губы, выражая все свое недовольство, и огибаю его сгорбленную фигуру. Джервис разворачивается следом за мной, и мы топаем вдоль Академии.
Ее здание, блестящее даже под этим черным дождем, тянется вверх, упираясь в купол барьера тонким шпилем. Если вскинуть голову и приглядеться, можно увидеть, как от него расползаются ярко-зеленые сосуды, стягивающие весь город в один большой пузырь.