Я заставляю себя отвернуться от мерцающего изображения на экране.
Мне пятнадцать. И все мое тело стало черной дырой.
– Рэймонд?
Грегориус обходит стол и садится рядом со мной. Его рука тянется ко мне, но я отшатываюсь, словно он заразный. Словно я заразный.
– Я умру? – спрашивает мой голос без моего дозволения. Я будто слышу себя со стороны и смотрю на себя со стороны. Мой мозг не может принять правду, которую мир кидает мне прямо в лицо, не позволив даже подготовиться. Всегда ли жизнь так несправедливо неожиданна – или это только я такой везунчик?
Грегориус не отвечает.
Значит, я умру.
– Послушай, Рэй, – вздыхает Виктория. Ее руки ко мне не тянутся, женщина вообще кажется спокойнее доктора Евандера. – Послушай, – повторяет она. – Твой отец всю твою жизнь пытался предотвратить именно это: он не хотел, чтобы ты впадал в панику, ведь ничего еще не случилось...
Я не отвечаю и не слушаю. Лицо Виктории застыло передо мной бледным пятном, но я смотрю сквозь нее и не понимаю, что она говорит.
– Мы отведем тебя в безопасное место, спрячем, – продолжает Виктория. – И не дадим в обиду, пока...
– Пока что, не откину ноги? – огрызаюсь я. Она и Грегориус смотрят на меня с досадой, а я не понимаю, чем заслужил такое их отношение. Обида грызет мне горло и клокочет в нем булькающим всхлипом, которому я не даю сорваться.
Они молчат, а меня охватывает такая злоба, что я вскакиваю на ноги, резко отодвигая стул. Громкий визг распадается на эхо и поглощается стенами странного-странного здания, куда меня привел Велиус – малявка Велиус, которому нет еще и тринадцати, а он уже контролирует свои способности, как калигус первого ранга, словно для него это так же легко, как дышать. Малявка Велиус, который следил за мной все это время и, значит, тоже все знал.
Это несправедливо, нечестно!
Я отхожу от стола к стене и смотрю на них стеклянным взглядом и злюсь, а в груди снова растет это странное чувство – как будто сердце хочет вырваться из грудной клетки, но что-то держит его в тисках. Мне становится плохо, кружится голова.
– Я говорила, что стоило сообщить ему обо всем раньше, – вздыхает Виктория, поворачиваясь к доктору Евандеру. Он качает головой.
– Пилат хотел сыну нормальной жизни.
– Только ничего у него не вышло, да? – цежу я, облокачиваясь спиной на стену. Я стою за одним из ящиков, накрытых брезентом, и мое лицо скрывает тень, так что Грегориусу, должно быть, видны лишь мои глаза.
Я смотрю на них обоих с ненавистью – да, ненавистью, и мне не стыдно за это чувство. Все взрослые посчитали меня маленьким ребенком, которому нельзя рассказывать страшные сказки.
Все взрослые лгали мне.
А теперь ведут себя так, словно меня здесь нет.
– Рэй... – вздыхает Виктория. Мое же имя режет мне слух, как лезвие ножа. Я морщусь. – Твой отец сделал для тебя так много, ты даже не представляешь...
– Вот именно!
Я отскакиваю от стены, как ошпаренный, и оказываюсь в кругу света, весь злой и оттого еще более жалкий.
– Я даже не представляю, что происходит вокруг, и вы ничего мне не рассказываете! Почему я должен вам верить? Почему я должен вас слушать, если вы лгали мне!
Они оба замирают, и я перевожу взгляд с Виктории на Грегориуса и обратно, как загнанный в ловушку зверь.
– Рэй, ты не умрешь, – говорит Грегориус. Я кидаю ему злой взгляд, чувствуя, что руки у меня уже начинают трястись. Это страх.
– Я же видел себя, я умру, – отвечаю я. Грегориус качает головой.
– В Карэе есть вакцина, ее дают всем калигусам, ты же знаешь это, не так ли? – я нехотя киваю. – Мы достанем эту вакцину и поможем тебе. До тех пор, Рэй, ты не умрешь, мы защитим тебя.
Я пытаюсь успокоиться и привести в порядок бешено стучащее сердце. Получается плохо, отвратительно. Я сглатываю подступивший к горлу ком и, не смотря ни на кого конкретно, возмущенно фыркаю.
– Тогда почему мне нельзя пойти к калигусам? Они возьмут меня к себе, я получу вакцину и так...
– Они выжмут из тебя все, Рэй.
Я понимаю, что это правда. До сорока лет правительство может использовать калигусов по своему усмотрению, и до вакцинации доживает около половины – всего лишь. В таком случае у меня ни единого шанса выжить.
Так было с Гектором Евандером, и мы все помним, что ничем хорошим его история не закончилась.
– И что же мне делать? – задаю я вопрос, совсем не чувствуя себя готовым услышать ответ. Грегориус выпрямляется и делает шаг ко мне.