Только старик не слушает и не слышит, пока я упираюсь ногами в землю, и тащит меня за шиворот куртки, как будто я для него мешок с костями, не больше.
– Тебе здесь не место, сын канцлера! – рявкает он в перерывах между тем, чтобы оборачиваться и встряхивать меня, словно куклу. Я оглядываюсь на Джервиса – он бледен и молчалив, и лучше бы ему тоже сказать что-то, но приятель не издает ни звука.
– Пусти, отвали от меня! – сил совсем нет, я всего лишь рычу и слабо брыкаюсь, а хватка у Вима будь здоров.
Ради всего святого, объясните мне, что происходит?!
– Да отцепись ты! – ору я, пока Вим тащит меня по песку, и я просчитываю об встречающиеся бугры все кости в ногах. Я бы должен чувствовать себя, как запуганный квирит – в конце концов, я понятия не имею, что происходит, – но, черт возьми, мне сейчас на все плевать, лишь бы только этот сумасшедший отпустил меня.
– Смешные шутки, умник! – рычит Вим сквозь зубы и, оборачиваясь, брызжет слюной, будто я лично его задел своими выходками.
Только вот я понятия не имею, что натворил, потому что это не я, ясно?
– Отпусти меня, больной ублюдок! Я ничего не сделал!
– Рэй, не надо, – запыхается Джервис, – лучше пойдем, пока просят...
– Да что я сделал?! Я ничего не понимаю, я... – мне хочется сказать еще миллион слов, но Вим вдруг останавливается, хватает меня за ворот куртки и встряхивает так, что звенит в ушах.
– Так, умник, руки в ноги и смылся отсюда обратно в город! Вас, шутников, и на базарной площади хватает!
– Да какого черта!..
Но он склоняется еще ближе ко мне и цедит сквозь зубы, тихо-тихо:
– Пока сюда не съехались все калигусы, Рэй Мэйтланд, тебе надо сматываться.
Что? Что это значит?
Я замираю, перестаю дергаться и брыкаться. И тогда Вим делает еще одну очень странную вещь – он вздыхает. Так обреченно и тяжело, будто я сейчас ему о смерти семьи сообщил.
Это происходит за пару секунд, и его лицо почти тут же снова принимает озлобленное выражение, он отворачивается, перехватывает меня, абсолютно ничего не соображающего, поперек талии и тащит к дыре в барьере.
– Мне тут и без всяких фокусов хватает шоу, я не потерплю, чтоб какие-то малолетки шнырялись у меня, как короли! Поигрались и хватит! – он выкидывает меня в брешь и туда же толкает Джервиса.
– И ты тоже, щенок! – рявкает Вим кому-то в проходе, залезая следом за нами. – Марш обратно домой!
Я падаю вперед лицом и тут же упираюсь в чьи-то ноги.
– Рэй!
Приятель помогает мне подняться; мы оба с немалым удивлением оглядываем промокшую насквозь фигуру стоящего перед нами пацана.
На нас нагло смотрит блондинистый до ряби в глазах Велиус Евандер, второй сын Грегориуса Евандера, главного врачевателя нашего города.
– А ты что тут делаешь, мелкий?!
– Тебя забыл спросить! – резко огрызается он.
Этот придурок бесит меня до потери пульса, но сейчас его наглость волнует меньше всего.
– Вы, трое, – пыхтит Вим за нашими спинами. – Быстро подорвались и потопали домой, как можно скорее, пока вас не засекли. Ясно?
– Да объясните мне, что я натворил такого?!
Я упираюсь, Вим толкает ко мне Джервиса, пихает еще и придурка Велиуса.
– Эй, это несправедливо! – пищит он. Его никто не слушает, Вим возвышается над нами огромной скалой, и глаза у него горят такой злостью, что я почти ему верю.
Почти.
– Если ты мне сейчас же ничего не объяснишь, я никуда не пойду! – рявкаю я, набравшись смелости. В самом деле, я могу оставаться здесь, сколько хочу, это свободная территория, у нее нет хозяев, так что все тут вольны делать, что пожелают!
– Сейчас же забирай своих друзей и марш домой, умник! – прикрикивает Вим, а потом понижает голос: – Беги домой, Рэй, скажи отцу, что это случилось. У тебя нет времени.
Что?!
– Минуточку... – начинаю я, но Вим толкает меня по проходу между барьером и старым складом, прямо под масляный дождь, и Джера и Велиуса тоже. Мелкий спотыкается об свои же длинные штаны и падает на сырую землю.
– Что происходит?! – ору я. Вим смотрит на меня последний раз, а потом просто пропадает обратно в темноте прохода. Где-то в глубине его щелкает тяжелый затвор старого склада.
– Постой, подожди! Чертов урод! Да пусти ты!
Джервис держит меня, упирающегося, и не дает кинуться за стариком и вытрясти из него все, что он знает; а ведь знает он куда больше того, что говорит.
– Рэй, тебе лучше послушать Вима, – тихо говорит Джервис. Я вскидываю голову и зло рычу:
– Черта с два! Если он ведет себя, как полоумный, это не значит, что мы тоже должны такими быть, верно?