— Что случилось?! — сумел выдавить я из себя.
— Ничего особенного. Он просто заплатил за то, что он сделал со мной.
— Он был одним из…
— Тех, — перебила меня лисица и топнула носком сапога по лужице крови.
Не убирая ножей, я прошёл к штурвалу и крутанул его влево.
Вскоре показалась земля.
— Что ты с ним сделала?
— Ничего.
Флёр закрыла глаза, показывая, что больше она разговаривать не намерена. Арен спрятал свой кинжал, подошёл к ней и осторожно обнял за плечи. Она не обратила на это никакого внимания, а просто молча ждала, когда яхта подойдёт к берегу.
Через пятнадцать минут мы были у небольшого песчаного пляжа, окружённого со всех сторон густым лесом. Флёр начала медленно раздеваться, бросая пропитанную кровью одежду в одну большую кучу. Когда лисица разделась до трусиков и лёгкого лифчика, поддерживавшего её большие груди, она, не стесняясь двух лисов, продолжила раздеваться. Кинув на кучу одежды покрытые ржавыми потёками белые трусики, она грациозно поднялась на бортик яхты и подняла лапы над головой.
— Когда я помоюсь, кинете мне мою одежду, — и лисица прыгнула вниз головой в воду.
Когда я заглянул за борт, увиденное заставило меня отвернуться. Вслед за Флёр в воде тянулся густой кровавый след…
Она вынырнула и отряхнулась, придерживая лапой ошейник.
— Мне нужно двадцать минут, — заявила она и брассом поплыла к пляжу.
— Пошли, посмотрим… на труп, — лис положил мне лапу на плечо, заставив меня вздрогнуть.
— Труп? Ты думаешь, там остался… труп?
Лис кивнул, снял свой белый плащ, аккуратно сложил его и положил рядом со штурвалом.
— Боюсь запачкать, — зачем-то пояснил он мне.
Спустившись в трюм, превращённый Флёр в камеру пыток, мы дружно зажали носы. Запах стоял просто ужасный. Вонь разорванных внутренностей ударяла нос и щипала глаза, вызывая слёзы, но мы должны были убрать труп… или то, что от него осталось. Клетка была пуста, что нас неслабо удивило. Мы стали искать мелкого, совсем забыв про другого гиена, которого мы спрятали за ящиками с провизией. Кинув на них взгляд, я понял, что Флёр его не нашла и по-прежнему ничего не знает о втором пленнике. Тут из темноты, разбавленной солнечным светом, падавшем из люка трюма, раздался вскрик Арена.
— Эй, ты чего? — я едва успел обернуться, как лис налетел на меня и вцепился в мою жилетку.
— Проклятье… — он согнулся, и его вырвало мне прямо под ноги.
Собрав всё своё мужество, брезгливо подпрыгивая, я медленно подошёл к тому месту, откуда пришёл он. Подушечками лап я ощущал, что доски становились всё более сырыми, пока не ощутил ступнёй что-то склизкое… и круглое. Отдёрнув лапу, я поспешно посветил вниз, и от страха и отвращения у меня округлились глаза. Это был глаз! Вырванный с корнем, коричневый, смотревший на меня глаз. Пламя лампы отражалось в его маслянистой оболочке, и создавалось кошмарное впечатление, что он живой…
Сзади продолжал блевать Арен. Убедив себя, что это не самое страшное (Тут я припомнил подвал, в котором мне однажды пришлось оказаться), я перешагнул через глаз и вступил в лужу крови. Сердце забилось чаще, к горлу снова подступил тяжёлый комок завтрака.
Труп был. Но то, что с ним сделали, не поддавалось здравому смыслу…
Самым ужасным в нём был его живот. Вся требуха, все его внутренности были вытащены через огромный разрез в животе, и было похоже, что некоторые органы были покусаны: я чётко различил на чём-то красном и круглом следы лисьих зубов. Лапы несчастного были прибиты к борту арбалетными стрелами. Арен был прав: она всё-таки стреляла из арбалетов. Уши были то ли отгрызены, то ли просто оторваны. Глаз не было совсем. На один я уже наступил, другой растёкся по морде белой слизью — такой же, как на пальце Флёр. Похоже, она просто выдавила ему глаз…
Зубы теперь были через один. Их не выбивали, а будто выдирали клещами. Запястье левой лапы было перерублено, а отрезанный кулак был затолкан ему в глотку вместо кляпа.
Я даже не успел отбежать в сторону, как Арен, и выдал свой завтрак прямо здесь. Красная лужа крови разбавилась коричнево-бурой массой с плававшей в ней непереваренной рыбой. Позади появился Арен и, опёршись на меня, с трудом проговорил:
— Надо бы убрать… придётся на время забыть про брезгливость и помыть трюм чем-нибудь ядовитым…
— Запах всё равно останется…
— Тут уж ничего не поделать… найди мне какой-нибудь мешок поплотнее…
Мы вдвоём принялись за тяжёлую уборку. Арен обернул лапы тряпками и принялся аккуратно складывать кровоточившие куски гиена в найденный мною мешок из парусины. Когда он хотел взять и затолкать в мешок туловище несчастного, от него вдруг отвалилась нога. Чертыхнувшись, мы продолжили уборку, после чего вытащили из нижнего трюма большой камень из балласта, сунули его в мешок вместе с покойным и кинули за борт. Убрав кровь и остатки требухи, мы не придумали ничего лучшего, как залить трюм водой, чтобы кровь хоть немного растворилась. Одно за другим мы таскали вёдрами воду из моря, и вскоре в трюме было уже по щиколотку морской воды. Второй гиен лежал гораздо выше, так что я о нём не беспокоился. Пусть полежит ещё немного, подумает…
Поднявшись на палубу, мы стали усердно дышать свежим морским воздухом. Оказалось, за время уборки мы сумели привыкнуть к мерзкому запаху и перестали его замечать.
Но в контрасте со свежим воздухом…
Пока мы работали не покладая лап, лисица мило плескалась в воде, сделав себе мочалку из набранных в лесу листьев. Заметив нас на палубе, она бросила листья и, не стесняясь наготы, подплыла к борту судна.
— Кидайте мне мои вещи по одной! — велела она нам снизу.
Я оглядел кучу чёрной одежды, которая на время стала красной. Арен с явным отвращением подцепил одну перчатку и перенёс её за борт.
— Лови, — и отпустил.
Флёр выловила перчатку и начала её полоскать в солёной воде. Почти все детали её костюма были кожаными, так что их не нужно было стирать, а было достаточно просто смыть грязь и кровь. На одну перчатку у неё ушло меньше минуты, после чего та прилетела к нам на палубу, упав точно на чистое место. Арен бросил за борт вторую, и всё повторилось.
Весь костюм Флёр отмыла примерно за пятнадцать минут. Настала очередь двух последних вещей — её нижнего белья. Как-то уж совсем брезгливо, самыми концами когтей лис подцепил трусики и свесил их за борт.
Лисица в воде хихикнула:
— Не бойся, они не кусаются!
— Я и не боюсь, — Арен отпустил их.
— И чего все мужики их так не любят? В них нет ничего противного. Лови!
Арен перевесился через борт, и в тот же миг мокрые трусики врезались ему в морду. Флёр расхохоталась, а Арен, сдёрнув их с глаз, возмущённо рявкнул:
— Что ты мне всякую гадость в морду кидаешь?! Сейчас как…
Что бы сделал Арен, мы так и не узнали, потому что я кинул лисице её бюстгальтер. Недовольно бухтя что-то под нос, лис скрылся в капитанской каюте. Через минуту лифчик Флёр упал мне на голову, а Арен вышел из каюты с простынёй.
— Киньте мне чем-нибудь обернуться. И лестницу! Мальчики! Мальчики!
Арен очумело смотрел на две выпуклости, висевшие у меня на ушах. Потом нас, несмотря на все только что случившиеся события, пробрал истерический хохот.
Скинув лисице лестницу и покрывало, мы в знак протеста перестали обращать на неё внимание. До вечера мы были в своём углу яхты, а она — в своём. Всё это время она пыталась извиниться перед нами, и когда Флёр приготовила очередной ужин, Арен не устоял и простил лисицу. За ним простил её и я. Странно, как ей всё сходит с лап…
Поедая утку, которую подстрелила Флёр, никто из нас не решался заговорить о втором пленнике. Когда еды уже не осталось и мы молча сидели перед пустыми тарелками, повисла напряжённая пауза, которую разрядил Арен:
— Флёр, скажи мне, ты много узнала от него?
— В смысле?
— Ну, из-за чего всё это… и почему они гнались за нами от самого твоего дома…
Флёр взяла чистую тряпку и аккуратно вытерла морду, шерсть на которой блестела от жира.