— Пожалуйста… Только поосторожнее с этим…
Но Флёр уже не слушала его. Зубами сорвав пробку, она наполнила свою кружку и одним махом опорожнила её. Потом хмуро уткнулась носом в стойку, ожидая действия напитка. Арен тоже решился глотнуть странной бурой жидкости, но после первого же глотка зажмурился и резко выдохнул. Я от своей порции отказался.
Из сумки на поясе Флёр достала тонкую металлическую полоску, в которой я узнал защитный ошейник. Трясущимися лапами она попыталась надеть его, но это ей никак не удавалось. Арен быстро захмелел, трезвым оставался только я, и поэтому ей пришлось попросить меня помочь. Я надел второй ошейник и поправил большой так, чтобы шипы упирались в мягкую железную полоску.
— Спасибо, — только и сказала Флёр, когда я закончил.
— Флёр, ты…
— Ничего. Мне просто не хочется жить в ошейнике.
— Мы снимем… Ты снимешь его, Флёр!
— Эх, лисёнок… У нас в клане есть отличные кузнецы, которые знали про алмазные пилы, и они утверждали, что только ими можно распилить мирфил. И раз это не удалось, то больше уже ничем невозможно…
— Почему же? — подал голос Арен. — Ошейник один, а инструментов много. Есть давнишняя пословица про воду и камень.
— Вода камень точит, да.
— Ну вот. Флёр, почему бы просто не пилить каждый день в одном месте? За год ты бы уже успела от него избавиться.
— Ты же видел, что получилось с пилой? Пилить его без толку, надо придумать что-то другое…
— Может, рубить?
— Снесёте мне голову.
— Сжимать?
Рядом с нами к стойке подошёл молодой лев и что-то попросил у бармена. Получив напиток, львёнок как-то задержался, и я обратил на это внимание. Через минуту он вернулся за свой столик, но я всё же решил присматривать за ним.
— Опять я остаюсь без головы.
— Растягивать? — не сдавались мы.
— Никаких сил не хватит.
— Ломать?
— Каким образом?
— Мда… — мы с Ареном загрустили. Не хотелось бросать её одну на произвол судьбы, но сделать мы ничего не могли. Мне надо бы сломя голову мчаться на выручку своей любимой и детям, а я вместо этого сижу тут и жду непонятно чего…
— Знаешь, Ренар… ты, наверно, сейчас думаешь о том, что я тебя задерживаю…
Флёр вдруг замолчала. И на это была причина: весь бар вдруг затих — было слышно, как жужжит муха, садясь на нос псу-музыканту, который не обращал на это никакого внимания.
Все присутствовавшие в пабе уставились на нас троих, молча чего-то ожидая.
— Ренар… Надо же. Сам Ренар заглянул ко мне в паб. Какая честь, — странным тоном произнёс свин, который даже перестал протирать кружки, чем до этого занимался все время.
— Я…
— Друзья, поприветствуем величайшего из нас! — вдруг крикнул кто-то в зале.
Все посетители встали, подняли свои кружки и торжественно что-то гаркнули. Осушив их в мою честь, они не спешили садиться, откровенно любуясь мной. Флёр подняла в мою сторону свой стаканчик, подмигнула и тоже выпила. Арен, как ни странно, тоже.
— Всем доброго дня. Могу я узнать, почему вы так восславляете меня? — слегка ошарашенный, обратился я к свину.
— Ты величайший среди нас, лис. Для нас честь встретиться с тобой.
— Для кого это — «нас»?
— Воров.
— Так вот оно в чём дело… — я обернулся к залу. — Так значит, что все собравшиеся тут — воры?
Зал согласно загоготал, потом снова затих, любуясь живой легендой, то есть мной. Я грелся в лучах своей сомнительной славы. Какой-то тип в странном лохматом плаще медленно подошёл ко мне.
— Ренар… я всегда мечтал пожать твою лапу ещё с тех самых пор, когда я срезал свой первый кошелёк…
— Так в чём же проблема?
— Ты был единственным, кто смог украсть корону из спальни короля, и я хотел быть хотя бы вторым. Мне, как и тебе, не нужна корона — мне важен лишь сам процесс кражи…
— Ты тоже пытался украсть корону?
— Да… Я делал всё так же, как и ты, но у меня не получилось. Я даже не дошёл до спальни, когда меня поймали…
Я знал, что делают с вором, которого поймали до свершения кражи. Незнакомец откинул капюшон и протянул мне обрубок лапы. Это был совсем молодой тигр, но шрамов на его морде было, наверно, не меньше, чем на теле Флёр. Я аккуратно пожал обрубленную конечность.
— Теперь мне уже никогда не стать великим…
— Тебе это и не надо.
Снова натянув капюшон, тигр покинул паб, а меня охватили одновременно чувство стыда и гордости. С одной стороны, я единственный, кому это удалось, а с другой — я искалечил чью-то жизнь.
За мной с неподдельным интересом наблюдал весь паб, и мне уже начало надоедать такое внимание. Я тихонько вернулся к своему месту, где меня ждала кружка самого дорого эля.
— За счёт заведения, — подмигнул свин.
— Зачем мне ваш счёт, если я могу обчистить твоё заведение за полчаса? — я отодвинул эль моим друзьям: не пропадать же халяве.
Свин довольно хрюкнул и, ничего не сказав, вернулся за работу. Ко мне подходили ещё несколько воров, выказывая свое восхищение мной, но минут через пятнадцать всё пошло своим чередом: большинство посетителей вернулись к своим тайным и неясным делам — только некоторые продолжали иногда поглядывать на меня. Я снова повернулся к Арену и Флёр.
— Так вот, я тебе сказала, что ты наверняка считаешь, что я тебя задерживаю, — как ни в чём не бывало продолжила начатый разговор Флёр.
— Ну… Вообще-то, есть немного. Я боюсь того, что Изенгрин может сделать с Эмерлиной…
— Её зовут Эмерлина? — перебила она.
— Да. Её зовут Эмерлина…
— С ней всё будет в порядке, — она отпила ещё глоток своей адской смеси и стукнула кружкой по столу.
— Откуда ты знаешь? Изенгрин жуткий подлец, он не знает ни чести, ни сострадания.
— Я тебя уверяю, Ренар: твоей женой всё будет в полном порядке.
— Да… Спасибо. Но ещё больше я волнуюсь за детей. Эмерлина выдержит, но выдержат ли они?
— С ними тоже всё будет в порядке.
— Я рассказал ей о твоём горе, — вдруг вставил Арен.
— То есть ты знаешь, как мне сейчас плохо?
— Скоро будет лучше, — кажется, напиток придавал ей сил.
— Флёр, что ты несёшь?
— Надеюсь, я всё сделала правильно…, но пока не знаю, какой будет твоя реакция.
Я вопросительно посмотрел на Арена. Лис пожал плечами.
— Что ты сделала?
— Да вот теперь думаю, хорошо это или нет…
— Что сделала-то?
Лисица подняла голову и пристально посмотрела на меня. Глаза её стали масляными, взгляд чуть дёргался. Она явно была пьяна, но свой секрет выдавать всё равно не хотела.
— Скоро узнаешь… Наверно. В любом случае нам лучше здесь немного задержаться. Но если всё получится, то мы уплывём отсюда очень быстро.
— Задержаться? О чём ты говоришь? Мою семью держат в подвале вместе с недосуществами! Ты хоть представляешь, каково им там сейчас?
— Скорее всего… сейчас им хорошо. Особенно Эмерлине.
— С чего ты так решила?! — ощетинился я. — Ты и так отняла у меня кучу времени! Без тебя я бы уже плыл домой, после чего вернул самое ценное, что у меня есть в жизни! У меня своих проблем выше крыши, а вместо того, чтобы помогать тем, кто в этом действительно нуждается, я сижу тут и смотрю, как ты спиваешься из-за какого-то кольца на шее!
Кружка замерла на полпути к пасти лисицы. Только что я вылил на неё то, что раньше копилось в глубине души.
— Извини… — внезапно остыв, промямлил я.
— Ничего. Ты прав.
— Что?
— Я обуза. Никому ненужная обуза… просто тело. Меня убеждали в этом четыре месяца подряд, и, кажется, я начинаю в это верить. Я никому не нужна, моё предназначение — служить другим тогда, когда они этого захотят. Я никто, я машина для убийств, я тело для сексуальных утех. Всё, что я делала в своей жизни, — это убивала и калечила чужие жизни. От меня нет никакой пользы, как от самой несчастной рабыни на свете…
Лисица совсем пала духом. На её глазах снова появились слёзы, но тут её обнял Арен.