— Ты не права. Есть ещё кто-то, кому ты нужна.
Благодарно посмотрев на морду Арена, Флёр чуток успокоилась.
— Никакая ты не рабыня, — продолжал утешать он её. — Ты хорошая лисица. Добрая, отзывчивая, милая… — он задумался, подбирая слова получше.
— Такой я была раньше, — она погладила его по носу, постепенно сближаясь. — Теперь я другая.
— Нет. Ты та же, что и была. Я это вижу.
Они стали сближаться, как при поцелуе. «Наконец они освободят свои чувства», — подумал я, радуясь за них, но тут подошёл свин и громко хлопнул по столу жирной ладонью.
— С вас два серебром, — довольно громко провозгласил он на весь паб.
Арен и Флёр тут же отпрянули друг от друга.
— Я заплачý… — Флёр полезла за кошельком, который болтался у неё на поясе, но его не было.
— Чёрт! Меня обчистили! Как… Где?
— Львёнок за столиком в углу. Он подходил сюда взять выпить и по пути срезал кошелёк.
Обернувшись, я убедился, что он ещё там.
— Вон тот, — показал я на него — и вор тут же рванул к дверям.
Но едва он протянул лапу к двери, как завопил на весь паб…
Лапа львёнка была пробита стрелой насквозь, оказавшись пришпиленной к дверной ручке. Вторая стрела торчала в ноге. Лисица невозмутимо сложила арбалеты и, громко стуча каблуками, подошла к нему:
— Отдавай. Не все воры такие же ловкие и наблюдательные, как мой друг. И ты не исключение.
Злобно пошипев на Флёр, он достал из-под плаща кошелёк и отдал его лисице. Так же спокойно и неторопливо она вернулась к стойке и расплатилась, добавив ещё золотой за беспокойство.
— Думаю, пора убираться отсюда. Флёр, ты как?
— Отлично. Стрельба по живым мишеням меня хорошо протрезвляет, — слегка заплетавшимся языком ответила она. Похоже, она и впрямь была только чуть-чуть пьяна.
Приколоченный к двери лев тихо шипел от боли и обиды, проклиная всех на свете — в первую очередь подстрелившую его лисицу такими страшными словами, что у меня уши упали. От такой ругани они должны были просто свернуться и засохнуть.
Выйдя из бара, мы дружно зажмурились, оберегая глаза от яркого солнечного света.
— Ну что же… пойдём, посмотрим…
— Посмотрим на что? — Флёр явно что-то скрывала.
— Успел он или нет.
— Кто он, куда успел? — я ничего не понимал.
Лисица лениво махнула хвостом и слегка нетвердой походкой направилась в сторону причала. По дороге она умудрилась пару раз споткнуться и один раз даже упасть на ровном месте, и мы с Ареном спешили подхватить её под локти, выравнивая относительно мирового пространства. Флёр отталкивала нас и дальше шла сама, пока всё не повторялось. Вот так мы дотащились до причала и пошли вдоль него, ища глазами «Непобедимость». Когда среди нескольких мачт я узнал ту самую, почти родную, я вдруг остановился.
На палубе яхты стоял какой-то лис в чёрном плаще. То, что это был именно лис, можно было определить по ушам, но всё остальное его тело было завёрнуто в чёрную материю.
— Эй, погодите… Там кто-то есть! — я не на шутку обеспокоился как за имущество, которое мы там оставили, так и за саму яхту.
Флёр сложила ладони козырьком:
— Действительно… Только я всего не вижу.
— А что ты сейчас видишь? — нетерпеливо спросил у неё Арен.
— Вижу то, что нам нечего бояться. Это Мирумас, — Флёр вдруг повеселела. — Значит, он всё же сделал это!
— Сделал что?
— Сейчас этого не вижу. Подойдём поближе — увидим, — она решительно зашагала в сторону яхты.
— Погоди! Да что происходит, Флёр?
— Ренар… В общем, если я сделала что-то неправильно… надеюсь, ты простишь меня. К тому же это не смертельно и совсем не больно, — она улыбнулась. Похоже, она быстро трезвела на свежем воздухе.
— Больно? Ты о чём?
— Чёрт тебя дери, Ренар! Отстань ты со своими вопросами! — вконец разозлилась она под смешок Арена.
— Какие вопросы?!
— Эти самые, — отрезала лисица.
Мы подошли уже почти вплотную к яхте, и Мирумас стал отчётливо виден, и теперь я понял, что он с кем-то разговаривал. Его собеседника скрывала надстройка капитанской каюты, и я не мог его видеть. Летучий лис бурно жестикулировал, показывал что-то лапами, иногда даже слегка приплясывал.
О чём, а главное — с кем он разговаривал, было неясно.
— Стой здесь, — остановила меня Флёр, когда мы подошли к борту яхты. Сама она отошла в сторону так, чтобы видеть невидимого мне второго прибывшего. Флёр помахала ему лапой, а Мирумас бросился кого-то удерживать. Этот немой театр длился несколько секунд, пока всё не замерло само собой. Арен тоже подошёл к Флёр и, явно удивлённый, приветственно помахал кому-то. Мирумас выглянул из-за угла каюты, показал на меня пальцем и подмигнул. Теперь все смотрели на меня, ожидая каких-то действий.
По-прежнему недоумевая, я подошёл к Флёр, ожидая наконец получить какие-то пояснения. А она всего лишь улыбалась.
Я повернул голову и посмотрел на собеседника Мирумаса.
Сразу же в моём сознании замелькали образы, картины, воспоминания настолько яркие и отчётливые, что на миг мне показалось, будто я потерял сознание.
Вспомнились все последние шесть лет… эти самые сладкие и дорогие для меня последние шесть лет. Казалось, всю свою жизнь я жил только ради них.
Ради неё.
Только ради неё.
В лучах заходящего солнца, которые очерчивали её привлекательный силуэт, одетая в тонкие обтягивающие кожаные штаны и топ, на палубе своей яхты стояла лисица. Сколько лет я видел её домашней лисичкой, носившей пышные юбки и скромную одежду, и вот теперь я снова вижу её такой, какой она была шесть лет назад. Превратившись в прежнюю бесстрашную пиратку, которая взяла свой хлыст и отправилась за мной.
Я упал перед ней на колени, потому что мне было за что просить у неё прощения.
Я упал на колени перед ней, потому что для меня она была просто божественна.
Я упал на колени перед ней, потому что ноги мои меня больше не держали.
Передо мной стояла моя единственная и горячо любимая жена.
Эмерлина.
====== Глава тринадцатая. Тихое семейное убийство ======
Я плакал. Казалось бы — взрослый лис, мужественный, 21 год, великий вор стоит на коленях и тихо плачет, сам не зная отчего. Одна за другой слёзы сбегали по моей морде, падая на камень пристани, но из моего горла не вырвалось ни одного звука. Моя любовь, которая всё это время жила во мне, снова обрела свою прежнюю силу и заставила меня плакать от счастья. А я и не сопротивлялся. Я стоял на коленях перед моей любимой лисицей и знал, что никакая другая на всём белом свете не может быть так же прекрасна, как она. И, пусть её фигура не дотягивала до изящества Флёр, мне было всё равно.
Но тут кто-то потрепал меня по плечу.
— Я всё правильно сделала? — совершенно спокойным и расслабленным голосом спросила Флёр.
В это мгновение мне вдруг вспомнился сон, который я видел, лёжа полумертвый, после того как она меня чуть не убила. Именно сон — весь, целиком, до последнего образа. И я подумал: а что, если это тоже сон?
Чтобы убедится в своём счастье, я стал не просто кусать — я стал грызть своё запястье. Я впился в него, как в беззащитную добычу, причиняя себе ужасную боль, от которой точно бы проснулся. Но я всё равно не мог поверить в реальность происходящего и продолжал грызть лапу…
Наверно, я бы её отгрыз напрочь, если бы Эмерлина не подошла ко мне и не погладила по жёсткой шерсти на голове. Она знала, что это всегда меня успокаивало, и сейчас я тоже сразу же отпустил своё окровавленное запястье.
— Эмерлина? — наконец решился спросить я.
— Это я, Ренар.
Я поспешно вскочил с колен, обхватил её за талию и крепко прижал к себе, страстно целуя. Не встретив никакого сопротивления, я буквально впился в её пасть, с каждой секундой заходя всё глубже и глубже, чувствуя языком её внутренне пространство…
О, как давно я не ощущал этого, и хотя прошло не больше недели, но я безумно соскучился по этим сладостным ощущениям. Проваливаясь в пучину воспоминаний и невообразимого удовольствия, я медленно закрыл глаза. Мир вокруг перестал существовать — реальностью были только я и моя самая любимая на свете лиса…