Голубь кивнул и быстро улетел. Несмотря на июль, на чёртовой башне было невыносимо холодно. Поспешно спустившись в кабинет, я с удивлением обнаружил там начальника порта. Он-то и был мне нужен.
— Господин начальник, у нас участились случаи нападения…
Я показал ему раскрытую ладонь, веля ему остановиться. Тигр умолк.
— Сначала я тебе скажу, и ты это сделаешь. Потом я увеличу охрану, понял?
— Да.
— Мне нужен фрегат с командой. Ненадолго. Буквально на неделю, после чего ты получишь его назад.
Тигр достал из сумки на поясе толстую книжку и начал листать исписанные страницы. Чтобы было не так утомительно ждать, я закурил.
— Через неделю есть…
— Мне он нужен сегодня, — перебил я.
— Что? Но это невозможно!
— Не кричи тут, а то вообще без охраны останешься.
— Но я не могу подготовить фрегат за день.
— Не за день. А за три часа. Через три часа мне уже надо отплывать.
— Изенгрин, ты спятил!
— Время пошло. Иначе королевской стражи тебе не видать, понял?
Тигр низко и громко зарычал, после чего резко повернулся и быстро вышел, громко хлопнув дверью.
А мне вдруг стало смешно. Это ворчание кошачьих, которое они выдают за рык, всегда приводило меня в хорошее расположение духа. Стоявший у двери охранник тоже не удержал смешка.
— Джо, собери волков тридцать… и сгоняй к кузнецам, возьми наручники: они должны были их уже сделать.
Волк козырнул и умчался, гремя латами. Тут я обнаружил, что всё еще сжимаю в лапе записку.
«Эмерлина в городе. Плывём обратно, у тебя три дня. Поторопись. НР.» — ещё раз прочитал я, и выбросил клочок бумаги в окно.
Наконец-то он заплатит мне за всё!
Странно, но я никогда не задумывался над этим вопросом. Собственно, однажды задумывался, но теперь всё немного изменилось. Чем, скажите на милость, заняться на корабле, когда на палубе трое посторонних и один из них с крыльями? В такой ситуации мы с Эмерлиной не могли себе позволить того, чего позволяли, будучи одни. Но всё же такая компания действовала умиротворяющее, хотя было немного тесновато, когда все собирались в одном месте, но было весело и дружно.
На третий день плаванья все разбрелись по разным углам. Мирумас заявил, что спать будет в трюме, так как перед этим он ночью стоял на вахте. Конечно, запах в трюме всё ещё был весьма специфичным, но крылатый был не настолько брезглив, как моя жена. Та пришла в бешенство, когда узнала, что Флёр устроила в трюме, и два часа отчитывала её, как маленькую лисичку. Самое интересное было в том, что Флёр стояла, понурив голову, и покорно слушала её, время от времени извиняясь. Жена даже поклялась обратиться к магам, чтобы те своими непонятными нам способами вычистили весь трюм. Идея была здравая, хотя слегка опасная. Маг мог ненароком разнести всю яхту к чертям.
Я решил всё-таки доставить воду Изенгрину, хотя по-прежнему не понимал, зачем она ему нужна. Возможно, она обладала какими-то свойствами или была компонентом какого-то зелья. Я предпочитал не заморачиваться на этот счёт, а просто отдать её ему по прибытию.
Как я уже говорил, шёл третий день плаванья. Всё шло как обычно. «Непобедимость» неторопливо резала волны, ветер надувал паруса, а вся компания от безделья слонялась по палубе. Почти всё своё время я проводил с Эмерлиной, которая уже не ревновала меня к Флёр. Мы стояли на носу яхты, молча глядя на закат. Багряный шар на западе уже коснулся полоски горизонта, когда Эмерлина наклонила голову и заявила мне примерно следующее:
— Знаешь, яхта довольно сильно перегружена. Возможно, я поторопилась, сказав, что она выдержит нас всех.
— Но она же выдерживает? Чего ты беспокоишься?
— Слишком низко идём…
— Конечно, милая. Куча провизии в трюме, Мирумас, Арен, Флёр, я и ты. Пятеро лис. Такого никогда ещё не было.
— Вот именно. Я беспокоюсь за яхту…
Мне оставалось лишь вздохнуть и продолжать смотреть на закат.
— Ты чего? Между прочим, дорогой, это и твоя яхта.
— Эмерлина, что делает в трюме пиратский флаг?
— Что? — удивилась жена.
— Я тебя спрашиваю: зачем тебе пиратский флаг в трюме?
Эмерлина посмотрела на меня округлившимися глазами.
— Откуда ты…
— Искал запасной парус, случайно наткнулся, — соврал я.
— Но ведь он…
— Не увиливай от ответа.
Лисица глубоко вздохнула.
— На память.
— Что «на память»?
— Я храню его на память… о былом.
— А это былое, часом, не станет настоящим?
— Нет, Ренар, я бросила. Как ты можешь обо мне такое думать, когда мне двоих детей кормить! Потому что папаша этим совсем не занимается!
— Эмерлина, я…
— Тоже мне, великий вор! Корону королевскую стырил, умелец! А дети дома живут впроголодь!
— Что ты такое говоришь?!
— Ты бы хоть встречался с ними почаще. Они же любят тебя, дорогой.
Мне стало стыдно. И хотя мне очень редко бывает стыдно, но когда меня упрекает моя любимая, то мне становится не просто стыдно. Мне становится мерзко.
— Извини. Теперь я точно вас не брошу.
— Слушай: а давай останемся в клане?
— Для этого у них надо породниться с уже существующим членом клана. Кто им мы с тобой?
— Ну, может, Карл или Лима…
— Им ещё долго до этого. А ещё мне там, мягко говоря, страшно.
— Почему?
— Вся эта организация… Они все как большая семья, но всё равно они военные. А еще я её слегка побаиваюсь…
— Кого?
Я огляделся в поисках Флёр. Не хотелось говорить вслух, лучше было просто показать.
— Её, — сказал я, так и не найдя лисицу.
— Флёр, что ли?
Я кивнул.
— Почему?
— Ты не знаешь всей её истории пребывания на этом корабле.
— А что она…
Как Флёр смогла так тихо подобраться к нам на своих каблуках, осталось загадкой. Оказывается, она может ими не только громко топать, но и тихо красться почти как кошка на мягких лапках.
— Я его чуть не убила, — резко прозвучал её голос за нашими спинами.
Я вздрогнул и обернулся:
— А ещё ты появляешься тихо и неожиданно.
— Просто захотела к вам присоединиться.
— Как раз тебя вспоминали, — вставила жена.
— Поэтому и захотела.
— Так что ты сделала с моим мужем? — Эмерлина опёрлась о бортик яхты и приготовилась внимательно слушать, развернув уши в её направлении.
— Ну, я… Кхм… Что там у тебя было?
— Не помню, Флёр, я был без сознания, — я постарался вложить в эту фразу как можно больше сарказма.
— Ну, в общем, когда я… когда остановилась, то у тебя были переломаны все рёбра, левая лапа и раздроблены обе челюсти. Ах да… ноги я тебе тоже переломала.
Когда моя жена это услышала, её глаза стали размером с блюдце:
— Ты била моего мужа?!
— Ага.
— Ну ты и дрянь… бить Ренара имею право только я!
— Слушай, хватит уже обзываться.
— А что?
— А мне обидно же!
— Странно.
— Что странно? Думаешь, у меня и чувств-то нет?
— С чего ты так решила?
Флёр молчала. Удивительно, но, похоже, в уголках её глаз блеснули слёзы.
— Ничего…
— Флёр, ты чего?
— Ничего, ничего… — лисица всхлипнула. — Ничего особенного, Эмерлина, всё в порядке…
— Если я тебя оскорбила, то извини… Но я же ведь не со зла.
Я молча взял жену за плечи и поцеловал в ушко.
— Флёр, не стоит…
Уткнувшись мордочкой в ладони, она вдруг разрыдалась, перепугав этим мою жену до дрожи.
— Флёр, что?..
— Ничего! Это… Это бывает. Когда вспоминаю…
— Вспоминаешь что?
— Ренар… Расскажи ей…
— Флёр, я обещал никому не рассказывать.
— Ничего. Ей можно. Да, Эмерлина?
Жена пожала плечами и вопросительно взглянула на меня, явно ожидая что-то услышать. Флёр ушла на корму и застыла там в одиночестве.
— Что ты о ней знаешь?
— Многое. То, о чём не знают даже в её клане.
— Странно. Я думала, у них там всеобщее доверие.
— Такого не стоит знать даже самым близким.
— Тогда почему ты знаешь?
— Наверно… ей надо было кому-то излить накопившееся в душе. А тут подвернулись мы с Ареном.