Медведь даже не мучался. Косматый покачнулся, рухнул на землю и замер. А я так и остался стоять с таким выражением лица, как будто в него только что перднули. И лучше бы это было так.
— Ты… хоть… — я с шлепком ударил ладонью в лоб, а затем, плотно прижимая ее к коже, провел по всему лицу до самого подбородка, — предупреждай!
— И… извини, — Идель потупилась и тихонько извинилась, настолько тихо, что ее едва можно было услышать из-за нарастающего раската грома.
Налетел ветер, сорвав сухие листья с деревьев, а следом мне на лицо упало несколько капель дождя, которых с каждой секундой становилось все больше.
До меня начало доходить, что с того момента, как мы встретились с Идель, прошло весьма немало времени, и только сейчас я заметил, что стало значительно темнее.
Плохо. Мы не разбили лагерь, не разожгли костер и, что самое неприятное, прибили топтыгина, но сделать с ним ничего не сможем. По крайней мере, не в полной темноте, которая наступит уже очень скоро. А дождь тем временем усиливался.
Это превращалось в настоящий тропический ливень. Возможно, последний в этом сезоне, и все же нам не повезло под него попасть.
Мне не нужно было сильно разбираться в том, как разделать медведя. Я собирался забрать с него бедра, шею и наскрести мяса со спины. Где-то бы справился когтями, а если и не справился бы, то заточил б один шампур и использовал вместо ножа. Да, неудобно, но на мишку бы хватило. Однако сейчас даже этого не выйдет.
Ливень и не думал утихать. Шкура косолапого пропиталась влагой, кровь продолжала сочиться из его тела на землю и вместе с дождевой водой скрывалась где-то в траве.
— Джек! — заноза подошла ко мне вплотную. — Что будем делать? Оставим на утро?
Сверкнула молния. Шум дождя усилился, и, как по ощущениям, стало еще темнее.
— Нельзя. До утра он стухнет, — продолжал я соображать, глядя на тело животного и его разодранную шею.
— Тогда… бросим?
— Тоже нельзя… не по-человечески это как-то.
Идель некоторое время молчала, а затем снова посмотрела мне в глаза.
— И что же нам делать? Ну… чтобы было по-человечески?
— Мы не могли бы лететь быстрее?
— Да хватит дергаться! Ничего серьезного там не случилось и случиться не могло.
— А если…
— Без «если». Грозы наш мальчик испугался, вот и все, — Маришка бросила короткий взгляд на Фу Хуа. — У меня такой же был. Чуть где что-нибудь громыхнет, так сразу ко мне под титьку залазит, а здесь, сама понимаешь, лес, темнота, дождь с молниями и громом. Ясное дело, что испугается. Тут бабы-то не все выдерживают.
Девушки оглянулись. На пассажирских сидениях сидели пятеро курсантов. Те, кому лес показался слишком неприятным местом для ночлега.
— Ты подожди, ночь только началась. Подозреваю, спать нам сегодня не придется, — Маришка громко шмыгнула носом. — Чертов насморк…
К тому времени, как они подлетели к цели, стало совсем темно. Видимость была почти нулевая, и лишь редкие вспышки молний позволяли визуально определить нужное место. Они бы прилетели раньше, но стоило первым дождевым каплям коснуться земли, как на радаре вспыхнуло сразу пять сигналов о помощи. Шестой и самый последний был с браслета Джека.
— Неженки, мать их так… — Маришка снова оглянулась на курсанток. — Ладно мужик! Но вы же бабы! Будущие защитницы!
Толстушка хотела добавить фразу «Чему вас в вашей сраной академии только учат⁈», но передумала.
— Подлетаем! Приготовьтесь!
Прожекторы на брюхе флаера вспыхнули, а следом открылся боковой шлюз, моментально впустив внутрь прохладный воздух и шум дождя.
— Я вижу их! Это… о небо, что тут случилось?
Слова Фу Хуа насторожили Маришку, но она не успела ничего спросить, поскольку Феникс, не дождавшись приземления, сиганула вниз.
— Эх, молодость! Ха-ха, горячее сердце, горячая голова! Ладно, ничего без меня не трогай, девка. Сейчас тётушка Маришка выкатит свои титьки и всех спасет.
Флаер плавно приземлился на траву, легонько качнувшись на пневмоопорах. Когда женщина подошла к выходу, около него уже толпились другие курсантки и выглядывали наружу.
— Так, курочки! Разошлись, разошлись, кому говорю! — Маришка наконец вышла из флаера. — Сейчас я вам бычка в стойло приведу… ой…
Собственно, это «ой», как я подозреваю, было связано с моим внешним видом. Комбез в нескольких местах разодран когтями медведя, весь в кровище, волосы взъерошенные и окрашены в алый.