– Я, эм, схожу тебе за пластырем.
– Тебе понадобятся бинты, женщина. И, возможно, очень большой гипс. Ты уже должна хорошо знать, какой у меня размер! Пластырь едва мою гребаную уретру покроет.
– Может, уже перестанешь орать? – восклицаю я, поднимаясь с колен и топая ногами. – Я не могу думать, когда ты так кричишь.
Лицо Мака искажается.
– Да, конечно. Я обязательно буду обращаться к тебе как к леди, когда из МОЕГО ЧЕРТОВА СТВОЛА ПЕРЕСТАНЕТ СОЧИТЬСЯ КРОВЬ!
Я закатываю глаза.
– Сейчас ты уже просто драматизируешь.
А затем… я слышу хныканье.
Пару часов спустя Мак лежит на моей кровати, свернувшись в позу эмбриона и приложив пачку горошка к своей промежности. Он проплакал всего час после того, как я довезла его до моей квартиры. Сначала я думала, что он так на меня обиделся, что хотел уехать к себе домой. Но потом он сказал, что ожидает, что я буду ему весь день прислуживать, чтобы искупить вину за это вопиющее преступление. Так что вот она я, стою у его ног… жду, что он в любой момент попросит искупать его в ванной.
Мак с жалобным стоном протягивает мне оттаявший горошек.
Я вздыхаю.
– Ты все еще на меня злишься? Может, дашь мне наконец на него посмотреть? – устало спрашиваю я. – Если он так сильно болит, то нам, наверное, лучше обратиться в неотложку. Или хотя бы попросить Инди или Белль прийти и взглянуть на тебя. Они все-таки медики.
– Сегодня уже достаточно людей насмотрелось на мой хрен и яйца, спасибо большое, – ворчит он, пряча лицо под своей накачанной рукой в татуировках в фирменном драматичном стиле Мака. – И я все еще на тебя злюсь.
– Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?
Он пожимает плечами и опускает руку.
– Просто полежи рядом и поговори со мной, пока я не усну.
Я не могу не улыбнуться этому большому забавному идиоту. Я наклоняюсь и целую его в лоб, а потом уношу горошек обратно в холодильник. Выключив свет, я залезаю к нему в кровать.
Мы лежим лицом друг к другу.
– О чем ты хочешь поговорить?
Он тяжело вздыхает.
– Напомни мне, как выглядят твои сиськи. За эти долгие часы я уже успел забыть.
Я окидываю его серьезным взглядом.
– Если я покажу тебе свои сиськи, ты перестанешь ныть?
Он грустно пожимает плечами.
Я сажусь, задираю свою ночнушку и хорошенько трясу грудью, прежде чем опустить ее и забраться обратно под одеяло.
Он улыбается, как ребенок в рождественское утро.
– Это было очень заботливо с твоей стороны, Куки.
– Живу, чтобы служить, – отвечаю я.
Мак смотрит на мою ночнушку с котятами.
– Сколько у тебя таких ночнушек? Меня настораживает тот факт, что спустя столько ночей они ни разу не повторялись.
Я поднимаю глаза к потолку, мысленно пытаясь их посчитать.
– Штук десять, наверное? Не уверена. Но у этой есть мини-версия для кота.
– У вас с Геркулесом есть парные ночнушки? – спрашивает Мак, светясь от восторга. – Боже, я обязан это увидеть. Где спряталось это ужасное существо?
Я тяжело вздыхаю.
– Она на него не налезает. Для котов плюс-сайз одежду не делают.
– А стоило бы.
– Вот именно! – хмурюсь я. – Я сшила ему пару костюмчиков, но каждый раз, когда я одеваю в них Геркулеса, он просто обмякает. Это очень смешно. На самом деле, я даже завела для него аккаунт в соцсетях. Там куча видео, как он наряжается и падает.
– О боже, – смеется Мак и смотрит на меня. – Сколько у тебя подписчиков?
– Шестьдесят четыре тысячи! – хихикаю я. – Мой первый пост немножко завирусился. Я никому не говорю об этом аккаунте, и никто из моих знакомых не знает, как выглядит Геркулес, чтобы догадаться об этом.
– Это уморительно, – довольно ухмыляется Мак. – Тебе стоит заняться одеждой для толстых котов.
– Я бы с радостью, – улыбаюсь я, – у меня есть целый блокнот с эскизами маленьких очаровательных нарядов. Даже парочка костюмов для собак есть, потому что, ну, люди любят своих пухлых песиков. Правда, у меня больше нет времени на то, чтобы шить для себя.
– Тогда сделай это своей работой, – просто отвечает Мак.
– Что ты имеешь в виду?
– С твоим талантом к дизайну тебе нужно заниматься чем-то большим, чем просто подшивать творения Слоан и Лесли.
Я моментально грустнею.
– Они много со мной советуются по поводу своих дизайнов. Мой вклад гораздо значительнее, чем просто их подгонка.
Мак хмурится и протягивает руку, чтобы нежно коснуться моей щеки.
– Фрея, я не хотел тебя обидеть.
– Тогда почему ты это сказал? – спрашиваю я, отстраняясь.
Он берет меня за руку.
– Я просто считаю, что ты очень талантлива. Если тебе приносит радость создание одежды для домашних животных, тогда ничего не должно тебя останавливать от того, чтобы этим заниматься. Мир заслуживает увидеть твою гениальность.