— Немного? Пожалуй, лучше под Соларом это сделать. Знаешь, появится Брюс, у него спросишь.
Ангелина сердито фыркнула.
— Я Бориса Витальевича уже скоро сутки ищу.
— Он тебя только вчера выписал!
— Вот с тех пор и ищу, чтобы узнать… ну, то есть, он так пропал… выпроводил меня домой и исчез.
Теперь настал черёд Дениса фыркать.
— А что? Обычно он перед тобой отчитывается?
— Обычно я знаю, где он. То есть, он всегда в больнице и… ты действительно не знаешь, где он?
Ну-ну… — иронично глянул на неё парень и поспешил следом за остальными.
Ангелина видела, что шеф сейчас очень занят, но чтобы дать ему понять, что она здесь и ей от него что-то надо, решилась маячить у него над головой, как настырный пчелиный рой.
Они прошли ещё одни двери, миновали несколько ответвлений туннеля и оказались в коридоре, подобном находящемуся в пятом номере — военные любят одинаковое. К тому времени люди вокруг них потихоньку рассосались, отсылаемые Редиком каждый со своим заданием, и за боссом на пункт наблюдения зашли только двое, не считая Ангелины.
— Радость моя! — махнул Учитель, обратив наконец на неё внимание. — Инвертируй и сдай оружие.
Он склонился над креслом с сидящим за монитором человеком. Гелька из любопытства зависла над ними и увидела на экране только что покинутый вход в туннель, видимый сверху. Вооружённый спецназовец, сидя на корточках прямо под видеокамерой, разглядывал что-то на затоптанном бетонном полу. В поле зрения находился и другой, пристально оглядывающий окрестности.
— Опасно было оставлять камеры, — пробормотал Учитель, кусая нервно палец.
— И так опасно, и не знать, что творится наверху, — тоже, — отозвался сидящий перед монитором.
— Звук, — прошептал Учитель, потому что на экране из двери, ведущей к завалу, вышли несколько человек.
— …обвал старый, но его тревожили недавно. Впечатление такое, что в тамбуре прятались люди, а другие пытались их оттуда выкурить, и им это удалось. Следов борьбы внутри нет, но, возможно, когда нападающим удалось взорвать дверь, те, кто сопротивлялись, вышли, и были уведены.
— Зато следов борьбы полно снаружи…
— Значит, получается, эти, отступая, залезли в бункер, а после подрыва сдались — деваться было некуда?
— Мафиозные разборки? — предположил кто-то. Голоса звучали хрипло и иногда вовсе пропадали, заглушаемые свистом ветра в микрофоне, хотя на экране никакого ветра заметно не было.
— Товарищ командир, — подошёл кто-то к группе под камерой, — в лесу обнаружено две брошенные машины. Обе числятся в розыске.
— А ещё две? — недовольно спросил начальник.
— По ним нет сведений.
— Пойдём, посмотрим, что нашли вокруг. Как давно заброшен этот объект?
— Двадцать лет. Несколько лет база стояла законсервированная, потом Министерство Обороны продало её какому-то СП. Здесь планировалось строительство, но всё заглохло. Неизвестно, кому это принадлежит теперь.
— Узнайте. Должны были остаться планы базы…
— А планы-то тю-тю! — воскликнул Учитель, хлопнув себя по коленке.
Голоса говоривших постепенно удалились и заглохли в шуме леса. Под камерой остался одинокий сотрудник в штатском, собирающий какие-то пылинки в полиэтиленовый пакетик.
Редик переместился к другому экрану с видом на вход в туннель и его окрестности, где расхаживали вооружённые бойцы ОМОНА. Обзор немного закрывал нос бронемашины на переднем плане. Ангелине стало скучно, и она вильнула над головой у Учителя, привлекая внимание. Тот отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.
— Красавица моя, в чём дело?
— Мне нужен Борис Витальевич.
— А-а, он вернулся в город с Егором, чтобы оказать ему помощь в больничных условиях… надо бы завести здесь Солар. Рассказывай, что ещё с тобой случилось?
— Ну-у…
— Ну?
— Я оказалась в эпицентре взрыва гранаты… Я могу как-то отсюда выбраться, чтобы полететь в больницу? Мне уже домой пора.
Учитель махнул ей рукой, чтобы она опустилась, и через минуту сказал с сомнением:
— На вид всё в порядке. Выбраться отсюда пока не реально — могут заметить. Надо подождать, пока уберутся гости, — он кивнул головой на экраны. Идём в санчасть, там врачи. Если что, тебе помогут.
Он поднялся и, бросив наблюдателям: "Записывайте всё", вышел за дверь.
Когда они направились дальше по коридору, Учитель поманил Ангелину ближе к себе.
— Послушай, детка, — начал он, когда она опустилась. — Хочу, чтобы ты усвоила хорошенько: эта женщина для нас — ценный источник информации, поэтому трогать её я запрещаю. Кроме прочего, она крайне опасна.
— Я хотела её завязать…
— Нет-нет, не сейчас. Если фидершу завязать, то, скорее всего, её отзовут, и мы ничего не узнаем. С ней работает Петя. По этому поводу ещё более строгий наказ — к парню не приближаться.
— Но мы встречаемся!
— Нет-нет, Гелечка, я хочу, чтобы ты поняла это сейчас, пока мне не пришлось тебя изолировать — фидершу ты не трогаешь, с парнем не видишься.
— Но он друг моего брата! Что если он зайдёт к нему за книгой, например? Мне что же, придётся выпрыгнуть в окно?
— Не усложняй. Если такое случится, ты спокойно поздороваешься и уйдёшь к себе в комнату. Договорились?
Гелька молчала. Они с Учителем остановились перед какой-то дверью, но он не спешил заходить, ожидая, пока Ангелина даст ему слово.
— Гелечка, учти, я настроен серьёзно. Пойми ещё вот что: если Майя заподозрит, что ваши отношения не прервались, пострадает в первую очередь парень. Ревнивая фидерша в гневе! Не хотел бы я оказаться на его месте! Она его убьёт, а виновата будешь ты. Так что, держась от него подальше, ты его тем самым защищаешь. Ну, что? Ясно тебе, дорогуша?
— Да, — выдавила из себя Гелька.
— Мы договорились? Её ты не трогаешь, с ним — не видишься?
— Да, — опять неохотно ответила Ангелина.
— Смотри у меня, — подытожил Учитель, открывая дверь в помещение, — если увижу, что ты зарываешься, посажу под замок без всяких лишних уговоров. Но вообще-то, у меня на тебя другие планы. После поговорим. Вот и пришли.
Они оказались в большой палате, где в три ряда стояли больничные койки, какая-то часть из которых была заполнена ранеными. В торце, за пластиковой занавеской находилась операционная, она же манипуляционный кабинет — за занавеской виднелись расплывчатые очертания людей, и слышалось звяканье инструментов. Ангелина была ошеломлена всем увиденным: её впечатлили, как серьёзность произошедшего боя, так и возможности Организации, и масштабность подземных укреплений.
— Денис, помоги девочке, — остановил Редик пробегающего мимо парня. Сам же пошёл по рядам, разглядывая раненых.
— Щас, — на бегу отозвался Борисов помощник (он был уже во врачебном костюме) и скрылся за занавеской.
Ангелина, не зная, куда деться, следовала за шефом, как приклеенная. Те раненные, которые были в сознании и не спали, все, как один, следили за их перемещением. На лице одного из них — совсем молодого, хотя большинство членов ОПФ были людьми среднего возраста, — было написано такое страдание, что Ангелина задержалась, вглядываясь в его протоки. Протоки были целы. Но по груди расплывалась чернота — кажется, несчастный угодил под заклятие. Гелька со злостью помянула Майю и, настроившись глубже, стала восстанавливать смятую информационную структуру, вливая понемногу свою энергию. Одновременно она пыталась вспомнить, как Борис Витальевич учил её убирать черноту. Не могла же она всё забыть! Слишком много она в последнее время воевала и слишком мало училась, с сожалением подумала Ангелина. Кажется, немного отступает!
Парень, поняв, что сияющее тело ему помогает, удивлённо вытаращил глаза и начал ощупываться. Гелька перелетела к следующему.
Когда её окликнул освободившийся Денис, она только сердито отмахнулась, пробурчав, чтобы не мешал. Лишь на седьмом раненом, когда Редик лично потребовал, чтобы она материализовалась и сдала ему скатер, Гелька вернулась к реальности.