— Как твой зачёт? — успела спросить она до того, как всё закружилось.
— Я боялся, что ты не придёшь, — ответил он.
Позже, когда они просто лежали рядом, и Петя нежно кончиками пальцев водил по её спине, он, наконец, обратил внимание на её кожу, наверное, почувствовав под пальцами неровности.
— Что это? — он приподнялся и нашарил в ворохе одежды у кровати свои очки. Гелька протестующе застонала и натянула простынь повыше, но Петя откинул её и стал осторожно ощупывать её тело.
— Как это случилось?
— Совсем как Борис, — расслабленно пробормотала Ангелина и прикусила язык. Петя выпрямился и нервно поправил очки.
— Что?
— Что? — виновато переспросила Ангелина.
Петя слез с кровати и начал сердито одеваться. Гелька села в постели, натянув на себя простынь.
— В чём дело?
Парень молчал.
— Борис Витальевич — мой врач. Я должна была показаться ему и попасть под Солар, должна была получить обезболивающее, потому что терпеть было невозможно, и всё это — быстро, чтобы после успеть навестить домашних и сбежать к тебе!
Петя, уже натянувший джинсы, оставил свитер и присел к ней на кровать.
— Тебе больно?
— Да, — неохотно созналась Ангелина. — Действие укола уже закончилось, но я сегодня два часа провела под Соларом и чувствую себя терпимо. Всё рассосётся. Кстати, та рубашка была твоя?
— Нет, Степана. Он про неё уже спрашивал.
— Чёрт! Куплю ему новую. Ту не удастся отстирать…
— Во что ты встряла сегодня ночью? Я же просил тебя не улетать! Ты же сказала… ты говорила, что уходишь из Организации?
— Угу. Точнее Редик меня выпроваживает. Я буду работать не здесь и не с ним. Если соглашусь. Послушай! — глаза её загорелись. — Если я откажусь уезжать, а ты — выполнять своё мерзкое задание, если мы оба уйдём из Организации, то сможем жить, как прежде, и безбоязненно встречаться! Понимаешь? Понимаешь?
Петя смотрел на неё, сжав рот.
— Давай сделаем это! — убеждала Ангелина. — Как всё просто! Почему раньше мне это не пришло в голову? Ведь ты ввязался в это дело из-за меня. Какой смысл тебе оставаться, если меня выгоняют?
— Я не могу, — глухо отозвался Петя.
У Гельки перехватило дыхание.
— Прости, от меня действительно многое зависит сейчас, на меня полагаются люди. Я могу предотвратить ужасные вещи, повлиять на судьбу… всего человечества.
Гелька возмущённо фыркнула.
— Редика наслушался? Больше слушай! Он провозгласит тебя новым Спасителем, и глазом не моргнёт. Ты же его знаешь.
— Да, и я помню, как пытался убедить тебя уйти, и какие слова говорила ты.
— Ну, знаешь!
— Я не могу его подвести, — с трудом произнёс Петя.
— А меня? — Ангелина выскочила из постели. — Что он сделает со мной, если я продолжу тайком с тобой видеться? Как отреагирует, если не соглашусь сотрудничать со спецслужбами? А что они заставят меня делать, можешь представить?
Теперь настал её черёд одеваться, сердито выдёргивая вещи из кучи. Она путала те, в которых появилась сегодня, с теми, в которых была накануне, и, в конце концов, схватила их все в охапку и растеряно повернулась, не соображая, куда двинуть — к окну или двери.
Петя подошёл и мягко забрал одежду у неё из рук.
— Ангелина, ты должна меня понять. Ты же знаешь, что такое долг. Сегодня ночью ты бросилась на помощь товарищам…
— Да! — выкрикнула Гелька. — Сегодня ночью я добыла Редику скатер, я попала под взрыв гранаты, а он меня вышвырнул! И ты тоже с ним заодно!
Ангелина ударила его по руке, и вещи посыпались на пол. Они застыли друг против друга, глядя в глаза с яростью и болью. Прошла минута, наверное, прежде чем Петя выдохнул, а Ангелина расплакалась. Он обнял её и зашептал, щекоча губами её шею:
— Ты не должна уезжать. Я поговорю с Редиком, постараюсь побыстрее покончить со своим заданием, и тогда у него не будет повода не давать нам видеться или отсылать тебя.
— А газеты ты не читаешь? — всхлипывая, спросила Ангелина.
— Какие газеты?
— А, ерунда… всё это безнадёжно… — Гелька нагнулась за одеждой.
— Не уходи. Степан сразу после зачёта уехал домой, его не будет два дня. Только вечером у меня… Петя не договорил, но Гелька поняла — потом у него встреча с Майей.
Дрожащими руками принялась она собирать вещи. Непослушные слёзы тяжёлыми каплями падали на пол.
— Но я же люблю тебя! — воскликнул Петя. — Разве что-то другое имеет значение?
— Сегодня мама, — Ангелина выпрямилась, натягивая свитер, — устраивает чаепитие в честь моего возвращения. Ты придёшь?
Петя не смог ничего сказать.
— Вот видишь, оказывается, и ещё кое-что имеет значение.
Ангелина перекинула сапоги через руку и вышла из комнаты.
Она была так расстроена, что, не задумываясь, направилась вниз, не сделав попыток инвертировать из общежития. Только оказавшись на троллейбусной остановке без копейки в кармане, она осознала, что придётся лететь. Машинально зайдя за первый попавшийся угол, Ангелина закрутилась, покрепче прижимая к себе вещи, как будто это могло помочь уволочь их с собой — она была в таком состоянии, что рисковала распрощаться со всей наличной одеждой.
Летела она так же, по наитию, не разбирая дороги и не задаваясь проблемой конспирации. Её здравомыслия хватило лишь на то, чтобы не явиться в окна собственной квартиры, а материализоваться в соседнем дворе.
Погружённая в себя, Гелька направилась к выходу со двора, как вдруг раздался свист, её отбросило и прижало к стене подворотни. Она запищала от страха. Её окружило несколько фигур, руки оказались прижаты к стене, а вещи вывалились на землю. Ангелина испуганно переводила взгляд с одного лица на другое. Это были какие-то незнакомые парни. Нет. Взгляд её метнулся обратно. Одним из напавших был мальчишка, который когда-то передавал ей с Янкой приглашение на свидание.
— Максимов? — дрожащим голосом спросила Ангелина, и ей показалось, что парень слегка смутился. И тут она узнала ещё одного, имени которого не запомнила — он также после Лориной вечеринки пытался за ней ухаживать. Что это? Налёт несостоявшихся ухажёров?
Всё ещё дрожа, Ангелина попыталась взять себя в руки. В конце концов, ей ничего не угрожает: в любой момент она сможет инвертировать и вырваться на свободу — необходимое усилие для движения плечами она совершить в состоянии. Жаль, что руки прижаты — это не позволит шарахнуть негодяев импульсом. Но, ни то, ни другое ей делать нельзя, прибегать к инвертеции придётся только в крайнем случае.
— Что вам нужно? — спросила она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком испуганно, и попутно настраивая полевое зрение: если это фидеры, то она зря с ними церемонится.
— Мы хотим, — заявил один из мерзавцев, пристально разглядывая её со стороны, — чтобы ты нам рассказала, как ты всё это делаешь. А мы с твоей помощью заработаем денег.
— Пятьдесят тысяч? — усмехнулась Ангелина, пытаясь выкрутить руки из захвата. — На шестерых? Не густо же вы заработаете.
— Кто сказал 'пятьдесят тысяч'? — невозмутимо отозвался заводила. — Десять раз попятьдесят.
Ангелина заметила, что один из парней снимает её на камеру мобильного телефона.
— Так как? Давай, колись, деваться тебе некуда — мы настроены серьёзно.
Гелька уже выяснила, что это не фидеры, а обычные хулиганы, но не придумала ещё, как выяснить серьёзность их намерений.
— Я ничего не знаю о той пакости, которую про меня пишут! — выкрикнула Ангелина — может, кто-то во дворе услышит и поможет ей.
— Не надо орать, — неторопливо двинулся к ней смуглый главарь. — Мы только что сняли на мобильный, как что-то светящееся опустилось в углу двора, а потом оттуда вышла ты. Откуда ты там взялась?
Он взял её за отворот дублёнки и тряхнул.
— Ну же! Только не надо сказок, что ты с утра в уголке сидела и воздухом дышала, потому что мы не поверим.
— Мы же не будем её бить? — боязливо спросил Максимов.
'Интересно, за меня или за себя боится этот придурок?' — подумала Ангелина, — 'Потом же отвечать придётся, хотя бы перед Гошей…'