Как понять, где тот предел, когда ты ещё что-то можешь? Как отличить его от той грани, за которой уже поздно будет опускаться к земле, чтобы не дать разбиться Александре? Как узнать, что ты ещё способен это понять?
Ангелина с разгона врезалось в больничное окно, первым оказавшееся у неё на пути. Как они с Сашей покатились по полу среди сыплющихся стёкол, она уже не осознала.
Солнечные зайчики слепили глаза сквозь прищуренные ресницы. Мягкая травка щекотала шею, а гудящие пчёлки метались над головой, прорезая золотыми лучами залитое светом пространство. Золотыми лучами?
Вот же они! Один кусочек, второй… третий… Они накладывались друг на друга и пересекались, образуя причудливые многоугольники, мгновенно создавая и ломая, то вспыхивающий, то гаснущий, узор.
Сияние отступало, уносясь далеко вперёд. Позади, холодила шею тьма, готовящаяся к броску, сгущающаяся, набирающая силу. Отрезки луча разбегались, просачивались сквозь сознание и исчезали. ОНА размеренно творила заклинания, связывая вместе, когда они случайно соприкасались. Она восстанавливала свой Золотой Луч, как бесконечную лестницу, тянущуюся к свету.
«Александра…»
Пространство стремительно сузилось, сияние сконденсировалось в свет плафона, который заслонило чьё-то лицо.
— Александра…
Он не знал, сказал это или подумал. Она наклонилась ближе. Её волосы щекотали шею. Пчёлы… какие пчёлы? Это жужжит Солар.
— Ты вернулась…
Губы плохо слушались. Она кивнула, уровнив слёзы, от которых её глаза казались ещё больше — её прекрасные печальные глаза…
— Не уходи, — прошептал он. Саша быстро кивнула и, шмыгнув носом, отвернулась. Послышалось какое-то движение, она вдруг поднялась, отдаляясь и расплываясь пятном. Егор испугался, что она исчезнет, но одеревеневшие губы от волнения не слушались, не давая её позвать.
Над ним склонилось озабоченное лицо Бориса Витальевича, за плечом которого мерещилась упитанная физиономия неизменного помощника — Дениса.
— Пришёл в сознание, — пробормотал врач, — отлично.
— Сразу к вам! — отрапортовал помощник, — Показатели…
Врачи отошли к приборам, а к нему на кровать опять присела Саша.
Девушка легко положила свою руку на его, и Егор спросил себя: как мог он так долго обходиться без Альки? А как долго? Сколько он здесь? Почему он в больнице?
— Что случилось? — прошептал парень, и Саша глянула на врачей над его изголовьем. Как ему не хотелось, чтобы её взгляд хоть на мгновение покидал его!
— Не напрягайся, — строго наказал, подходя к нему, Борис, — тебе ещё рано разговаривать. Денис, объясни Егору ситуацию, я возвращаюсь к Ангелине.
— Что с Ангелиной? — прохрипел Егор в спину уходящего врача.
— Ч-ш-ш, — ласково придержала его Саша, — не волнуйся. С Ангелиной всё будет в порядке, правда. А теперь спи — я никуда не уйду.
Она шла, балансируя, как канатоходка, по золотому лучу. Она хватала на лету его пролетающие мимо обломки и укладывала их перед собой, как дорожку, ведущую к свету. Она упивалась своей ловкостью и находчивостью. Раз! И ещё один отрезок оказался у неё в руках… А что, если их не хватит? Раньше она шла к свободе другим путём, подумалось вдруг. Сомнение породило неуверенность и беспокойство — что, если её дорога рассыплется? Как эти обломки держатся между собой? Или они вовсе не держатся?
Она уже ощущала ледяной холод, дышащий в спину. Оглядываться нельзя! Оглядываться нельзя, даже чтобы удостовериться, что никакого пути нет…
Егор открыл глаза и, ещё не до конца проснувшись, с беспокойством огляделся. А найдя самое важное в комнате, облегчённо перевёл дух. Саша сидела на больничной кушетке со стаканчиком кофе в руках и тихо переговаривалась с медсестрой. Она ощутила его взгляд и, улыбнувшись, пересела к нему на кровать.
— Как самочувствие?
Девушка поцеловала его в лоб, и Егор прикрыл глаза — он ощущал в себе больше счастья, чем мог вместить.
— Я тебя люблю, — сказал он.
— И я тебя люблю, — на этот раз Аля поцеловала его в губы.
— Я позову доктора, — прервала излияние нежных чувств медсестра и, многозначительно взглянув на влюблённую пару, вышла из палаты.
— Как ты? — опять спросила Саша.
— Я в норме. Выходи за меня замуж.
Александра рассмеялась.
— Прямо сейчас? А потом окажется, что это у тебя посттравматическая горячка?
— Не окажется.
Саша посерьёзнела и обняла его за плечи.
— Ладно. Но отвечу я тебе, когда ты встанешь на ноги, вернёшься в строй и вспомнишь все свои сомнения.
— Прости меня. Я тогда думал, что так действительно будет лучше.
Саша грустно улыбнулась в ответ.
— В палату стремительно влетел Полетаев.
— Так. Что тут у нас?
— Здравствуйте, доктор, — поздоровалась Александра.
— Доброе утро! Или уже не утро?.. — Борис на секунду оторвался от пациента и глянул в окно. — Не поймёшь за этой серостью, когда начинается день.
— Это если не спать сутками, — ворчливо заметил вошедший следом Денис, заработав от шефа свирепый взгляд.
— Как Ангелина? — с тревогой спросила Саша.
— Так же, — глухо ответил Полетаев, вглядываясь в ауру Егора.
— Можно её проведать?
— Нет. Я никого не пускаю, — отрывисто ответил Борис.
— Как? Даже родных? — обеспокоилась Саша. Денис за спиной врача делал ей предостерегающие знаки.
— Она без сознания — это бессмысленно. — Полетаев обернулся к Саше. Вид у него был совершенно потерянный.
— Но как же? — отмахнулась Александра от сигналов помощника. — Это важно и для неё, и для них! По крайней мере, сама она считала, что помогает Егору, когда искала меня, чтобы я была рядом с ним, хотя он тоже был без сознания. Я не настаиваю, что именно моё присутствие вернуло его…
— Вот именно, — прервал её Борис и вышел из палаты, Александра вопросительно повернулась к его помощнику.
— Что ты заладила — Ангелина, Ангелина…? Не видишь, что с человеком делается?
— Вид у него неважный. А что? — непонимающе спросила Саша.
— Когда с Ангелиной что не так, он просто невменяемый делается — не спит, не ест, а сейчас, — Денис вздохнул, — и подавно.
— Но если она ему не безразлична, почему он не пускает к девочке родных? — Саша присела, крепко сжав руку мрачного Егора.
— Он бы пустил, конечно. Он с неё пылинки сдувать готов, но шеф запретил.
— Шеф? В смысле, главврач?
— Нет, само собой, шеф — в смысле, Редик. Погоди, — Денис подозрительно ткнул в неё пальцем, — ты же в курсе, кто такой Редик?
— Ну, да, ну, да, в курсе… Так что Редик?
— Тс-с, — парень понизил голос. — Шеф боится, что фидеры до неё доберутся. Редик спустил информацию, что Ангелина уже не в деле, чтобы фидеры её не трогали. А она является на турбазу и наводит шорох. Какой дурак поверит, что вы обе оказались там случайно? Свою силу она показала, а свидетелей не убрала, и телефон фидерский реквизировала. Теперь на неё начнётся охота, как на главного исполнителя. Поэтому её родные вообще не знают, что она здесь лежит. Начнут к ней бегать, за ними журналисты подтянутся, а там и фидеров жди!
— Так они даже не знают, что она ранена?! А если она, не дай Бог, умрёт? Что они вообще думают об её исчезновении?
— Они считают, что она скрывается на квартире у Бориса из-за шумихи и преследования — Ангелине уже приходилось там отсиживаться. А не звонит, потому что опасается быть обнаруженной. Витальевичу теперь приходится ещё приветы её семье как бы от неё передавать. Он их заверил, что позаботится о её безопасности. Боюсь, как бы он вообще с катушек не соскочил от напряга.