— Она такая…
— Опытная, — подсказал Борис, — и поэтому притягательна для вас.
Петя смущённо молчал.
— Так вот, о покере… — начал Борис Витальевич, но в это время у него зазвонил телефон.
Врач вынырнул из глубины Петиных зрачков, чтобы ответить на звонок, но не спускал с парня глаз, проверяя, какое действие оказал на того разговор. Петя растерянно моргал, вид у него был немного ошалевший.
— Да? — резко кинул Полетаев в трубку. Оттуда донеслось знакомое: «Алло, Борис Витальевич, она пришла в себя…»
— Я лечу, — закончил уже слышанный Ангелиной разговор врач и, бросив Пете, — передайте Сергею, что «она пришла в себя», унёсся в окно.
— И что теперь будет? — спросила Ангелина, едва Борис отстранился от неё, прервав контакт.
— Ничего, — равнодушно ответил тот.
— Но вы же Пете что-то внушили!
— Ничего, что не соответствовало бы его собственным устремлениям, — Полетаев занялся аппаратурой.
— Тогда зачем всё это?
Борис повернулся к Ангелине.
— Я убедился, что наш герой, ослеплённый чарами прекрасной фидерши, не разболтает, охотясь за её тайнами, наши собственные.
— Петя никогда бы так не сделал!
— Да, ну? Вы можете, как угодно, оценивать его, но недооценивать врага — непростительно. Она тоже может владеть суггестией. И я уверен, что владеет.
— Но зачем вы внушили ему, чтобы он… — Ангелина не могла сказать «переспал с Майей», но Борис не хотел ей помочь, хотя должен был догадаться, что она пытается сказать. Он просто ждал продолжения, и Ангелина с трудом подобрала нужные слова. — Зачем вы внушили ему, чтобы он ещё больше увлёкся этой женщиной?
— Я не предложил ничего такого, чего бы парень сам не желал. В этом суть суггестии.
— Я вам не верю. Вы могли надавить на его чувство долга, а не расхваливать фидершу, как награду за его работу.
Ангелина говорила странно безжизненным голосом. Она берегла эмоции, боясь обессилеть ещё до того, как придётся действовать.
— Вы видите большую разницу между тем, что мальчишка был готов сделать и сделает? — мягко спросил Борис. Ангелина промолчала.
— Поверьте, это случилось бы и без моего вмешательства. Зато теперь он будет действовать, как цельная личность, без метаний и сомнений, и не допустит прошлых ошибок… а вам придётся скрываться.
— Ещё чего? Раз теперь я сама за себя, то и действовать буду так, как сочту нужным.
— Сейчас не время для ультиматумов, а вы — не в том состоянии.
— Плевать. Я не позволю вам использовать моего парня.
Борис постоял несколько секунд над Ангелиной, словно выискивая аргументы, способные сломить её упрямство, а потом произнёс:
— Боюсь, как раз это Редик имел в виду, когда запрещал вам с ними встречаться. Не будьте безрассудны. Главное, что вы остались живы. Всё, что вам сейчас надо — не лезть на рожон и набираться сил. Как только вы сможете инвертировать, я заберу вас к себе.
«Как только я смогу инвертировать», — подумала Гелька, — «только вы меня и видели! А сейчас разве не могу? Надо попробовать».
— Сколько я здесь валяюсь? — спросила она.
— Завтра тридцать первое декабря.
— Что? — подскочить Ангелине помешала рамка Солара. Борис успокаивающе положил ей руки на плечи. — Завтра Новый год? А я здесь, а… — у неё мелькнула ужасная нестерпимая мысль, что Петя проведёт новогоднюю ночь в обществе Майи. Она видела, словно наяву, как Майя, хищно улыбаясь, в этот самый момент прячет в холодильник бутылку шампанского, предназначенную её парню. Гелька, конечно, фидершу в лицо не знала, но хищную улыбку представляла, как наяву.
— Я буду спать, — заявила она, закрывая глаза. Ангелина не решалась взглянуть Борису в глаза потому, что чувствовала, что на лице у неё написаны все её мысли. Ей нужно было поразмыслить.
— Спите, — тихо ответил разочарованный врач, — я пришлю Дениса.
Приоткрыв один глаз, Гелька увидела, что он берётся за телефон и… чёрт! Он не уйдёт, пока не появится сменщик. Сама виновата — «не отдам фидерше парня…», да «буду действовать, как сочту нужным!» Нет, чтобы согласиться со всеми предложениями, изображая из себя хорошую девочку, и спокойно улизнуть! Борис теперь глаз с неё не спустит. Придётся обработать Дениса…
Гелька собрала всю свою изворотливость и силы, готовясь броситься в бой.
— Денис, — позвала Ангелина, осторожно приоткрыв один глаз, когда ей показалось, что они остались одни. Незамедлительно в поле её зрения материализовалась упитанная физиономия Борисова помощника. Смотрел он недоверчиво.
— Денис, слушай, у меня к тебе такое дело…
— Мне эта песня знакома, — угрюмо отозвался парень, — после неё обычно всякие неприятности случаются. Даже слушать не хочу.
— Ну, Денис! Не будь свиньёй! Ты мне друг или кто?
— Или кто, так что закрывай ротик и прекращай петь, не то Витальевича позову.
— Да что ты заладил: Витальевич, Витальевич… Пугало нашёл!
— Скажешь, нет? Он меня предупредил, что ты что-то задумала, и приказал доложить, как только замечу что-то подозрительное. По-моему, пора, — сунул руку за телефоном в карман халата врач.
— С ума сошёл? — взвизгнула Ангелина и обиженно выдала. — Полицаи!
— Дурочка, мы тебе жизнь спасаем.
— А я, может быть, не прошу!
— Это к Брюсу. Он о тебе печётся, как о любимой мозоли.
— Нашёл сравнение, — решила обидеться окончательно Ангелина.
— А как ты хотела? Садовник и розочка? Наседка и яйцо? Пчёлка и медок?..
— Скорее, Синяя Борода и запертый чулан.
— Раз ты так реагируешь, значит, скоро пойдёшь на поправку.
— Ну, вот! А я всего лишь хотела узнать, насколько серьёзно я пострадала и в каком состоянии нахожусь. Что, я не могу поинтересоваться своим здоровьем? — Гельке внезапно пришло в голову, что являться на разборки с фидершей «в дровах» было бы глупо даже по её меркам.
Денис смотрел с подозрением, и Ангелина ответила ему ангельски-невинным взглядом. Парень хмыкнул и почесал нос.
— Ну, энергия твоя функционирует нормально, все разрывы устранены, чернота ушла. Резервуар пустоват, но Брюс считает, что как только придёт максимум, энергия придёт в норму. Что ещё? По человеческим меркам ты можешь испытывать слабость, головокружение, потемнение в глазах. Не забывай, что ты ещё несколько истощена, поэтому питательный раствор ты получаешь постоянно. Вводить полноценное питание будем постепенно…
— Погоди, а когда наступит мой максимум?
— Сегодня должен был начаться подъём.
— Отлично! — не удержалась Ангелина — силы ей ой как были нужны!
— Можно я попробую встать?
— Рано ещё.
— Почему рано? Кто сказал — рано? Может, поздно уже? Может, у меня вот-вот эти… залежни начнутся?
— Пролежни, — поправил её Денис, индифферентно перенося её наскоки.
— Вот именно!
— Поспи, и всё пройдёт.
— А поесть? Принесёшь мне что-нибудь?
Гелька молола чушь, пытаясь нащупать слабое местов обороне помощника Бориса, в то время, как её мысль работала трезво и расчётливо — она должна уйти и «разобраться» с фидершей.
— Прямо сейчас? Ладно, позвоню Борису и спрошу, можно ли тебя кормить? На мой взгляд, рановато.
Вот засада!
— Зачем по любому поводу беспокоить Бориса Витальевича? Принеси, как в прошлый раз, что найдётся, и мы ему не скажем.
— Как в прошлый раз?.. — машинально повторил, зевнув, Денис. — И не мечтай.
— Ладно. Тогда дай телефон.
— Зачем это?
— Догадайся с одного раза. Позвонить, конечно!