Больше всего Ангелину пугало, что в противовес обострившимся чувствам и реакции, её сознание казалось затуманенным и примитивным. Два плюс два равно дрова… Ей нужно срочно вспомнить формулу обращения!
Крутясь на коврике за своим хвостом, путаясь в словах и всё больше приходя в отчаяние, Гелька раз за разом повторяла мысленно нужное заклинание, когда какой-то звук, уловленный чутким кошачьим ухом, заставил её испуганно замереть. С чердака, прижимаясь к полу и изредка притормаживая, к ней крался матёрый чёрный котище. Ангелина в состоянии была осознать, что перед ней всего лишь кошка, но с высоты её нынешнегороста, вкупе с приобретёнными животными инстинктами, местный кошачий авторитет выглядел весьма устрашающе. Она припала к полу, прижав уши, помимо воли, выдавая своё волнение гуляющим хвостом.
Остановившись на нижней ступени лестницы, котяра уставился ей в глаза немигающим жутким взглядом, подобрался и утробно завыл, готовясь напасть. Внезапно, шерсть на его спине встала дыбом. Учуяв нечто инородное, страшное в забредшем чужаке, хозяин территории с громким шипением метнулся обратно на чердак. Сонную парадную разбудил его топот и громыхание железной крыши, сопровождаемое отчаянным мявом.
— Брысь отсюда! Кыш! Понабивались… — житья нет! — раздалось у Гельки над головой в распахнувшуюся дверь, и она стремглав бросилась вниз по лестнице.
Найдя во дворе укромный уголок, Ангелина постаралась сосредоточиться на обратном обращении. Она торопилась — ей было страшно оттого, что мысли путались и ускользали, мешая сконцентрироваться. Кошачью натуру отвлекал любой шорох или движение. Сбивала с мысли, сводя её усилия к нулю, даже мелькнувшая на фоне окна тень ветки, казавшаяся потревоженной взлетевшей птицей.
С большим трудом изнемогающая Ангелина смогла восстановить в памяти и повторить нужное заклинание. Ничего не произошло. Она билась над обращением снова и снова. Уже небо начало сереть. На улице увеличился поток машин, кое-где в окнах зажёгся свет, и Ангелина остановилась для минутной передышки. Её кошачий организм требовал прекратить мучения. С животными инстинктами всё труднее было бороться усталому разуму.
Гелька взмолилась отчаянно высшим силам, клянясь, что если ей посчастливится вернуться в своё тело, она никогда в жизни больше не ввяжется в опасные эксперименты со своим телом. Тщательно подготовившись, Ангелина без запинки произнесла мысленную формулу и, подпрыгнув, закрутилась. Она вложила в метаморфозу все свои силы, понимая, что на большее не способна, и это её последняя попытка.
Тело её, казалось, разорвали центробежные силы, выправляя матрицу человека, и, сопровождаемая ослепительной вспышкой, она вознеслась сияющим смерчем, который в следующий миг превратился в её собственное, налитое непривычной тяжестью, тело. Теряя сознание, обессилевшая девчонка упала в примятый снег.
Слежавшийся снег холодил спину, на лицо опускались и таяли, застревая в ресницах, пушистые снежинки — зима щедро дарила горожанам, ожидающим праздник, новогоднюю сказку. Ангелина приподнялась, бессмысленно хлопая глазами, потерявшись во времени, не в состоянии даже радоваться освобождению из «кошачьего плена», но помня, что у неё есть цель. Только назойливая мысль, что ей пора действовать, претворяя в жизнь свой план, заставила девчонку встряхнуться. С возвращением чувств, пришло осознание, какой беды она избежала. Гельку затрясло. Вознесясь, Ангелина поспешила вырваться из населённого пережитыми кошмарами, колодца двора.
Направилась она поначалу к гостинице, но потом девочку осенило: чтобы застать встречу Майи и Пети, гораздо удобнее будет караулить парня, а не неуловимую фидершу. Тогда, даже если переменятся и время, и место свидания, она их не упустит. Ангелина зависла в воздухе, не зная, на что решиться. Следить за собственным парнем было как-то подло, другое дело — врагиня, по совместительству, соперница.
«Если будешь так нерешительна и медлительна, провал тебе обеспечен», — подстегнула себя Ангелина, — «Соберись, дурочка! В этом деле всё зависит от умения в нужный момент быстро отреагировать на ситуацию и принять верное решение». Наплевав на предполагаемую засаду, Гелька отправилась к общежитию.
А заглянув осторожно в окно мальчишек, едва не взорвалась снопом искр. Майя была здесь! Спасла Гельку от спонтанных действий вовремя мелькнувшая мысль: она подумала, что фидерша, должно быть, заявилась самолично в общагу, чтобы «вынюхать», не появляется ли здесь Ангелина, и не водит ли её Петя за нос — и вторично возблагодарила небо, что не успела вчера «зайти на чай». Застарелый дух её прошлых посещений был не в счёт.
«Что-то раненько для похода по магазинам явилась фидерша, наверное, они всё-таки поменяли время рандеву», — подумала Ангелина и впилась взглядом в окно. Майя, в джинсах и белой куртке, вертела в руках старые Петькины очки. Парень, смущённо посмеиваясь, что-то ей объяснял. «Кажется, он излагает благодетельнице историю утраты дорогого аксессуара», — Ангелина чувствовала одновременно злорадное удовлетворение от того, что избавила парня от подарка соперницы и стыдливое сожаление за то, что ему приходилось сейчас выкручиваться. Лица Майи ей не было видно, а Петино ей решительно не понравилось — слишком свободно, как с давней подругой, а не объектом шпионажа, он с ней общался. Нестерпимее всего было наблюдать, как он дарит сопернице то ласковое внимание, которое Ангелина привыкла считать исключительно своей собственностью.
Рассмеявшись, женщина на мгновение прильнула к груди парня и сразу отпрянула, кокетливо изогнувшись. От ревности, Ангелина готова была разнести окно и напасть на соперницу, наплевав на первоначальные намерения. Застань она эту картину случайно раньше, она, возможно, так бы и сделала, но Гелька не зря полночи потратила, внушая себе необходимость быть терпеливой и осторожной. Она сдержалась, обратив ярость в лёд, и понеслась к выходу из здания, потому что парочка покинула комнату.
Следить за приметной машиной, медленно продвигающейся в потоке вязнущих в снежной каше машин, было не трудно. Гелька успевала замечать украшенные бумажными снежинками окна, мигающие за окнами гирлянды на ёлках, напоминавшие, что родным придётся встречать новый год без неё, спешащих с объёмными пакетами людей. Предвкушение праздника витало в воздухе. Заметила Ангелина и серую Тойоту, следовавшую за фидерским джипом. Из того, что преследователи не скрывались и старались не отставать, девочка заключила, что это скорее сопровождающая Майю фидерская охрана, а не слежка Редика. Оставшуюся дорогу Гелька твердила про себя номера обеих машин.
Когда джип, выпустив пару возле торгового центра, отъехал, Ангелина задержалась, чтобы взглянуть на пассажиров Тойоты, которая припарковалась на стоянке у магазина. Водитель остался сидеть за рулём, а за парочкой следом поспешили четверо парней. В магазин зашли трое — один, оказавшийся знакомым Гельке Дубом, остался на крыльце. Тогда и она, материализовавшись во дворе неподалёку, направилась в универмаг, просочившись мимо маячившего перед входом фидера со стайкой шумных девчонок.
Войдя внутрь, Ангелина стала выискивать взглядом белую куртку. Она надеялась, что пара не успела отойти далеко. И ей повезло — фидерша застряла в первом же магазине. Мерзкая атаманша примеряла шляпки, красуясь в каждой перед парнем и напрашиваясь на комплименты. От гнева у Ангелины вспыхнули щёки, она дёрнула вниз молнию куртки, чтобы немного остыть.
Теперь она смогла хорошо разглядеть соперницу. Не имея опыта, но обладая женским чутьём, девочка могла лишь определить, что фидерша ей опасна. И речь шла не о небесной красоте, изысканном макияже или сверхэлегантности, а об умении привлечь внимание противоположного пола и сексапиле. Большие живые карие глаза, которые своей игрой исправляли надменное выражение лица, обрамлённого уложенными каре чёрными волосами. Хорошая фигура при невысоком росте, чувственный рот. Майя была заметно старше Пети, но, к сожалению, старше, как раз на столько, чтобы оставаться для него интересной.