Гоша зло закусил губы и погрозил сестре пальцем.
— Ладно, только смотри у меня — сегодня же всё, как на духу, без всяких твоих штучек!
— Покорми Злыдня, — просительно прижала руки к груди Гелька, схватила куртку, сумку, торопливо сунула ноги в кроссовки (пора бы сапоги достать), и они с Янкой вымелись за дверь.
Всю дорогу до школы, пока они бежали, оскальзываясь на подмёрзших лужах, Янка терзала Ангелину не хуже достопамятного орла: какие такие разборки устроит ей Гоша?
— Ну, какие-какие? — ответила запыхавшаяся Гелька, притормозив у школьных ворот. — Узнать хочет, с какой стати на меня открылся такой спрос у похитителей.
— А ты здесь причём?
— Вот и я говорю!
— Как это для них типично, ты подумай!
— Для кого "для них"?
— Для мужиков! Подавай им всем красавиц, а потом нас же обвиняют, что мы их спровоцировали!
— Что-что?
— Мужской шовинизм! — уверенно кивнула головой Янка. — У тебя вид — офигенный, сразу разные гады на тебя нацелились, а твой братец не сегодня-завтра на тебя паранджу наденет.
Ошарашенная Янкиной логикой, Ангелина машинально повесила на крючок в гардеробной куртку и двинулась за подругой к лестнице, пытаясь переварить Янкины измышления.
— То есть, ты хочешь сказать, что я выгляжу вызывающе?
— Не то слово! Супер! Поделись секретом.
— Полмесяца в бреду, — буркнула недовольно Гелька. — Идём, звонок уже был.
Они вбежали в класс, когда все уже расселись, и химичка проводила их строгим взглядом. За весь урок им не удалось перемолвиться ни словом, зато на перемене они встретились со своими девчонками.
— Я тебе вчера звонила, — сказала Нюся.
— Надо же, я тоже! — воскликнула Лора. — Где тебя носит? Янка рассказала, что тебе мама косметику подарила, так я хотела наведаться. Вообще-то, я к твоей маме, наверное, на консультацию запишусь.
— Зачем записываться? К нам приходи — я маму предупрежу.
Лариса благосклонно улыбнулась. Тимофеев, как верный рыцарь, маячил поодаль с её сумкой.
— Я вижу, она тобой занялась: глаза, волосы… "химию" сделала, что ли?
— Да нет, они сами, — смутилась Ангелина — вышло неправдоподобно.
Лора недоверчиво улыбнулась.
— Тоже мне, тайна! Так я зайду?
Гелька кивнула, и Лариса отошла к своему верному телохранителю.
— Попов теперь ей на глаза не показывается, — шепнула Янка. — А, в самом деле, что у тебя с волосами? Я вижу — что-то изменилось, а что не так, не пойму.
— После болезни завиваться начали, — саркастически пожала плечами Гелька. Янка хихикнула и толкнула Нюсю локтем в бок:
— Классная болезнь — похудела, похорошела, ещё и волосы завились!
Янка рассмеялась, а Геля с Нюсей лишь понимающе взглянули друг на друга.
— Погоди, Лорка ещё не знает, как на тебя мужики бросаются! — Янка рванула с места, Ангелина едва успела её перехватить.
— Стой! Не надо всем об этом рассказывать!
— Я не всем, я только Лоре! — возмутилась Янка.
— Что-то ещё случилось? — поинтересовалась Нюся. Геля мрачно кивнула.
— Зайдёшь сегодня? Не хочу здесь об этом рассказывать. — Ангелина бросила взгляд по сторонам.
— Извини, мы сегодня папу из рейса встречаем.
— Ух, ты, здорово! А я и забыла. Ну, поздравляю!
Прозвенел звонок, и подруги отправились на алгебру. На уроке Ангелина потребовала от Янки поклясться, что та ничего никогда никому о ней не расскажет, и Янка надулась ещё больше. Правда, скоро у неё появились другие заботы потому, что её вызвали к доске. Так что на большую перемену Янка выползла взмокшая и сходу потребовала сопроводить её в буфет.
Пока жертва учёбы, спускаясь по лестнице в столовую, поносила все науки в целом, а алгебру — в частности, а потом выбирала себе что-нибудь повкуснее, Гелька успела шепнуть Нюсе пару слов.
— Не знаю, что делать! Я пообещала рассказать сегодня Гоше всю правду, а не то он доложит о моём похищении родителям.
— Расскажи.
— Ты не всё знаешь: мой похититель — Егор.
— Что?! — Нюся была поражена до глубины души. — Как он?.. Откуда ты?..
Вернулась Янка с компотом, булками и продолжила прерванный монолог, а подружкам пришлось прикусить язык и лишь молча таращиться друг на друга, тогда как их просто распирало от желания всё обсудить.
Поговорить больше у них не получилось, потому что Нюся отпросилась с последнего урока, чтобы успеть на вокзал. Янка после уроков зачем-то понадобилась Лоре — наверное, чтобы пополнить поредевшую "свиту". Верная подруга брякнула Ларисе, что сначала должна проводить Гельку домой, и той пришлось изображать перед Лорой недоумение, да ещё отбиваться от слёзно умоляющей её быть поосторожнее, ближайшей подруги. Злая на себя, на Янку, на Лору и на Нюсю, которая заставила её довериться Янке, Ангелина всё-таки от них сбежала, очень надеясь, что Янка не выболтает тут же все её секреты.
Самой идти домой ей почему-то не было страшно. Может, потому что дорога была каждодневная привычная, а может, она дошла в своих испытаниях до какого-то предела, за которым страх уже не ощущается. Сколько можно бояться? Её жизнерадостная натура не позволяла ей долго унывать, хотя и настолько серьёзных проблем у неё до сих пор не появлялось.
Почти полностью опавшие с деревьев и разлёгшиеся на мокром тротуаре затейливым паззлом, осенние листья добавляли румянца пасмурному дню. Как солнечный луч, отразившийся в реке тротуара, сверкали её золотые локоны, выбившиеся из-под капюшона белой куртки.
Подмороженные утром лужи уже оттаяли, и всё внимание девочки было занято тем, чтобы не поскользнуться на липнущих к асфальту листьях или не промочить ноги, в безжалостно сунутых в осеннюю слякоть белых кроссовках.
Мысли о трудном разговоре с братом Гелька пока выбросила из головы, решив довериться вдохновению и сказать ему или всё, или ничего, в зависимости от настроения.
На перекрёстке, у сквера напротив её дома, пережидая проезжающий транспорт, она рассеянно засмотрелась на другую сторону улицы и очнулась только когда поняла, что у неё настроилось световое зрение, и она видит нечто необычное. В это время по тротуару мимо их дома неспешно шла крупная дама, ведя за руку мальчишку-школьника, а от впереди идущей старушки к сорванцу тянулся длинный слабо светящийся след.
Ангелина не могла понять, что она видит. Это было похоже на свадебную процессию, где дети несут за невестой конец свадебного покрывала. Девочка пошла вслед за странной компанией обратно по своей стороне улицы, чтобы вглядеться получше. И тут она увидела, как юнец буквально вытягивает у старушки белые длинные нити энергии: слабый одышечный, то меркнущий, то вспыхивающий снова, свет бабули истекает, а сама она тяжело дыша и останавливаясь время от времени, чтобы передохнуть, едва волочит ноги.
— Что ты делаешь? — закричала Гелька, бросаясь прямо сквозь поток машин через дорогу на другую сторону улицы. Грузная женщина остановилась, недовольно и грозно воззрившись на девочку. Бабушка равнодушно оглянулась и поплелась дальше — ей было не до чужих скандалов, домой бы добраться.
— Что ты делаешь? — возмущённо повторила Гелька. Пацан надулся и спрятался за маму.
— В чём дело? — не осталась в долгу мамаша. — Ты что, паршивка, на детей нападаешь, а? Ребёнок идёт, никого не трогает!
— Вы что, не видели?.. — начала Ангелина и осеклась. Конечно, кто, кроме неё мог это увидеть? Поняв, что запал у скандалистки завял, дама преисполнилась праведным гневом, упёрла руки в боки и двинулась к ней. Ангелина не стала дожидаться, пока ей накостыляют, а погрозила мальчишке и ретировалась. Вслед ей ещё долго неслись выкрики его мамаши.
— Блеск! — бурчала Гелька себе под нос, поднимаясь домой. Уже у себя в комнате, поглаживая Злыдня и глядя на проходящих внизу людей, она вспомнила пространную речь Сергея Петровича и решила при случае получше присмотреться к окружающим. Неужели сегодня ей на глаза попался юный и наглый "вампирчик"? Значит, всё, что ей рассказали — правда? Не обязательно — критически поправила она себя и вздохнула, вспомнив, что сегодня ей предстоит неприятный разговор и с мамой, и с братом, и, скорее всего, с Янкой.