Она внутренне улыбнулась, но на деле и вида не подала. Сложила баночки и прочие мелочи на столике герцогини, приводя их в порядок, собрала одежду для переделки, потом ту, что надо было постирать. Обернулась и на этот раз конюх уже стоял в дверном проёме, но слава богине, на ковёр не наступил.
— Я всё сделал, — возвестил он, своим хриплым, грубым голосом.
— Не вздумай наступить на ковёр, а то мне придётся его чистить, — рукой остановила его Эйва. — Я думала, что там всё прогнило?
Она видела пятно ржавчины на кране и подумала, что оттого он и сломался.
— Прогнило, — кивнул он, соглашаясь.
— И как ты его починил?
— Временно.
Эйву прям веселило это — “да”, “нет”, “конечно”, “я сделал” и так далее и тому подобное. Словно этот мужчина вообще не умел говорить или по жизни туго соображал, но внутреннее чутьё говорило ей, что всё у него в порядке.
— Просто хочу знать, насколько временно и можно ли исправить, — пояснила она.
— Можно, — проговорил он.
И она усмехнулась, потерев лоб.
— Я сделаю, если хозяин разрешит в городе краны нужные заказать, — проговорил конюх и это было самое длинное предложение, которое она от него слышала.
— Спасибо, — склонила она голову в благодарности и ожидая, что он догадается, что надо выйти. Но он так и стоял, глядя на неё. Хотя бы не шевелился и то хорошо.
Она взяла в руки ворох одежды госпожи и пошла в наступление на мужчину. Он опешил на мгновение, лицо его стало озадаченным.
— Сделал? Так на выход, — повела головой Эйва и он сначала попятился от неё, а потом усмехнулся и, развернувшись, прошёл через ванную комнату и комнату герцога, подгоняемый горничной вон из комнат.
— Может помочь? — спросил он.
“Чтобы её наряды конюшней пахли”, — подумала женщина.
— Спасибо, я сама, — сказала она вслух, не желая обижать человека, который судя по всему помощь предложил достаточно искренне. Да и лично Эйву ни капельки не смущал конский запах, да и вообще любой рабочий запах.
Они вместе дошли до крутой винтовой лестницы, что использовалась слугами и вела вниз, в рабочие комнаты.
Конюх кажется нарочно спускался медленно и Эйву это раздражало, но в середине она наступила на одну из юбок, что несла, конечно же потеряла равновесие и тут была очень даже счастлива, что он шёл впереди, потому что поймал её и глазом не моргнув. Но горничной подумалось, что даже если бы она шла перед ним, то всё равно поймал.
— Прости, — выпалила она оказавшись в недюжего размера объятиях.
— Угу, — кивнул мужчина пристально глядя ей в глаза.
Пауза затянулась и Эйва почувствовала себя неловко. Но это было так странно для неё, потому что обычно она не терялась.
— Если ты не собираешься на руках меня отнести вниз, то отпусти, пожалуйста, — нашлась она, но при этом чувствуя исходящую от него мужскую силу, такую особенную, которая тянет из женщины жилы, выдёргивает из самой себя. — Я могу идти сама.
Он снова хмыкнул, кивая, сейчас глаза были на одном с ней уровне, от слабого освещения Эйва никак не могла понять, что там на самом деле в них происходит, но он ещё раз хмыкнул и отпустил её, потом продолжил спуск, а она подобрав юбки нарядов герцогини отправилась за ним.
“Может действительно тугодум?”
— Спасибо, — поблагодарила его горничная, когда они вышли в нижние помещения.
— Да, — кивнул он и Эйва не стала ждать, когда он там ещё что из себя сможет выковырять, кивнула ему и убежала в другую сторону.
Переделкой нарядов она планировала заняться сама, но вот чисткой пусть занимается Юллин, потому что делать всё одной просто невероятно сложно. И Юлли, конечно, взялась за дело, но всё равно сделала всё не так, как надо и пришлось за ней переделывать, предварительно с ней поспорив, потому что было ощущение, что ошибки все эти были сделаны специально.
К вечеру, как следствие, Эйва валилась с ног. А ещё и это бесконечное ворчание Яци…
Горничная ушла из дома, прошла по тропинке мимо домашних построек и добралась до сенной комнаты, что была рядом с конюшнями. Она знала, что там никого нет, потому что все слуги были в доме на ужине, на который Эйва не пошла.
Она лежала с закрытыми глазами на тюках с сеном, вдыхала приятный запах сухой травы и старалась прийти в себя — провела весь день в перешивке нарядов, но ей это нравилось. Приятная усталость.
Эйва вспомнила театр, когда надо было всё делать быстро, когда наряды должны были быть такими, чтобы передать характеры героев и при этом быть эффектными, яркими, чтобы выделять важных персонажей, или такими, чтобы скрывать массовку, но если в ней есть кто-то тайный, скрытый персонаж, то он должен быть незаметен зрителем до самого своего коронного появления и при этом в самом повествовании быть заметным. И Эйва умела это делать. Она умела создавать прекрасные наряды, её очень ценили — примы хотели, чтобы их обшивала только она, главный драматург обожал её идеи, а какие эскизы она рисовала…