Сестра так по-детски искренне радовалась, когда Бэлт вернулся, что слуга не знал, как быть, потому что понятное дело служителя такая встреча напрягла. Хотя все знали о горестном душевном состоянии старшей сестры Шелранов и вдовствующей графини Сэнори, но поблажек люди веры не делали никому. Правда у Бэлта получилось сгладить неудобную ситуацию, а Иан внезапно соизволил помочь, потому что младший брат был тем человеком, который способен был изменить состояние Нии от совершенно плачевного до прямо противоположного — всего одного слова, ласкового жеста, взгляда порой было достаточно, чтобы она успокоилась и стала счастливой и благостной. И Верон чувствовал, что неприязнь младшего Шелрана к Бэлту основана прежде всего на ревности, потому что у кого-то, кроме Иана, стало получаться управлять их старшей сестрой.
Утро и завтрак Верон и Иан провели у моста и, убедившись, что Рэндан отлично справляется с руководством, с неохотой отправились домой.
Погода сегодня наладилась, собственно накануне, как и сказал Рэндан, было пасмурно, но обошлось без дождя, а на сегодня конюх напророчил ясную и тёплую погоду. Как у него это получалось Верон знать не хотел, он уже понял, что Рэнд человек не простой, хотя таким казался. Но герцог уважал тех, кто не боялся делать дело — ещё на войне такие вот младшие офицеры тянули на себе всё и были намного важнее и нужнее любого командира высшего ранга.
В том, что Рэндан был младшим командиром, капралом или сержантом, старший Шелран не сомневался, не верил и в обвинения о дезертирстве. Понятно, что и Рэнд и Бэлт, мечутся не по своей воле, но почему-то было чувство, что люди они не злые, а если что и натворили против закона, но не по своей воле, а вынужденно.
Из-за служителя пришлось провести более официальный обед, чем обычно. Гость сидел между герцогом и его братом, потому что нельзя было сажать человека веры рядом с женщиной, если та не является жрицей, но Шэйли сидящей рядом с ним не хотели видеть ни Верон, ни Иан, поэтому все женщины сидели по другую сторону стола. Лицо Ланы выражало все грани эмоционального недовольства, которые она испытывала по отношению сидящему напротив представителю веры, Ния была как обычно мечтательной и заинтересованной, Шэйли смущённой и тихой.
— Мне приятно, что вы разрешили у вас немного отдохнуть, следующие дни будут тяжёлыми и полными испытаний, — поблагодарил гость хозяев.
Ланира кажется с трудом удержалась от того, чтобы недовольно хмыкнуть. Они все понимали, что на деле служитель просто решил — лучше побыть здесь, чем в гостинице, где за всё придётся платить. А тут ещё и слуги обслуживают.
— Мы рады вам, — сдержанно, но как можно мягче, ответил на благодарность Верон.
— Да, служители богов приносят благословение в дом, — улыбнулась Ланира, и конечно гость расплылся в удовольствии, хотя Шелраны прекрасно видели сколько желчи она вложила в эти слова.
— У вас есть жрица, ваш дом полон благодатью, — ответил служитель и посмотрел на Шэйли, которая сжалась под его взглядом.
— Ну, сейчас так вообще вдвойне, — произнесла герцогиня и Верон отметил, что сделала это намеренно, чтобы отвести внимание гостя от супруги Иана.
— Полагаю, что её милость будет проводить десятидневный аддихан, как жрица богини, отдавая честь усопшему и прося блага дому? — а вот служитель от Шэйли никак отстать не желал.
— Нет, не будет, — слишком резко ответил Иан.
— Но… — начал было гость.
— Шэйли болела, она ещё не восстановила силы настолько, чтобы десять дней себя так сильно ограничивать, — Верон постарался говорить мягче Иана. Шэйли же стала совсем бледной и испуганной. Её тёмные глаза были полны тревоги и сомнения.
— Аддихан не может нанести вред здоровью, всё как раз наоборот, — никак не унимался служитель и кажется ещё немного и оба Шелрана прижмут его, наплевав на всякие приличия и правила гостеприимства.
— О, правда? — воскликнула Ланира, приподнимая свою изящную бровь. — Вы хотите сказать, ваша святость, что десять дней стоя на коленях, выпивая только воду и съедая этот ваш кусок грубого хлеба, можно поправить здоровье?
— Эээ, да… — он встретился с ней взглядом и было понятно, что совершенно стушевался, попал под влияние красоты герцогини, которая виртуозно умела быть милой и одновременно с тем смертоносно ядовитой.
— То есть жрицы в храмах, которые ведут вечный аддихан, живут… сколько? И так же здоровы, как вот эти сельчанки — кровь с молоком? — она склонила голову слегка набок и повела рукой, словно указывая куда-то, определённо в сторону города. — Они рожают десять детей и выглядят так словно могут родить ещё столько же. Я правильно понимаю ваши слова?