«Этого не может быть!» – не поверила поначалу я, но потом подумала: «В последний раз увидеть море собственными глазами, понежиться в его водах, вместо того, чтобы просидеть очередной день в этой гнетущей обстановке, которая окутала всю нашу больницу – как это волнующе трогательно и сказочно прекрасно! Слушать крик чаек, плеск волн, вдыхать морской аромат, ах!» – я закрыла глаза и представила, что уже нахожусь на море.
XIII
На следующий день я сама подошла к скучающему в парке Лире. Услышав мои шаги, он поднял с листа бумаги, на котором он создавал очередное своё творение, свои большие и грустные глаза, которые, видимо, перенял у меня.
Я улыбнулась другу как можно более счастливой улыбкой, я знала – это ему очень нравилось. Я села на скамейку рядом с ним и прошло не меньше десяти минут, прежде чем я смогла заговорить с Лирой:
– Лира, а оно красивое, это море?
Теперь уже мой друг улыбнулся и лукаво посмотрел мне в глаза.
– Такое же красивое, как ты! – ответил он.
Я немного смутилась из-за его слов, но потом опять спросила:
– А как ты узнал о его существовании?
– Я его нашёл, это было ещё за два дня до знакомства с тобой! Я просто взял и сбежал с больницы поздним вечером, а вернулся только с рассветом. Никто даже не заметил моего отсутствия! Ты же знаешь, у меня тогда была депрессия, вот я и побрёл, куда глаза глядят, лишь бы больше никогда не видеть больницы.
– Но ты же вернулся!
– Да, вернулся и, как оказалось, не зря! – моё лицо опять залилось краской, но художник сделал вид, что не заметил этого. – Я нашёл это чудеснейшее, я бы даже сказал – волшебное море и просидел там целую ночь до утра. Я всё сидел и любовался открывавшимся передо мной видом. А когда я встретил восход ареллы, то мне сделалось так хорошо, так удивительно легко, что мне показалось, что вместе с восходом светила взошла по-новому моя душа. И после этого, словно повинуясь чьей-то воле, я послушно вернулся обратно в больницу. На следующий день состоялась наша с тобой встреча.
– И поэтому под впечатлением восхода ареллы ты увидел во мне ангела! – засмеялась я.
– Может быть, но тогда я до сих пор нахожусь под его впечатлением!
Я снова покраснела, Лира опустил глаза и нахмурил брови.
– Я пойду с тобой туда, но только с одним условием!
– С каким, Амайа? – спросил он меня, почувствовав прилив радости.
– Ты не будешь мне говорить такие вещи, от которых я краснею, как только что! Не будешь говорить, что я красивая, что у меня большие чёрные глаза и…
– Конечно! – перебил меня Лира удивлённым голосом. – Я понимаю, на что ты намекаешь, но пара бы уже привыкнуть ко мне! Оба мы знаем, что мы с тобой хорошие друзья!
При этом он наклонил мою голову и положил её на своё плечо.
– Но, всё равно, мне неприятно слышать от тебя комплименты в мой адрес.
– Странно, почему? Ну хорошо, сделаю всё, что в моих силах, попытаюсь больше тобой не любоваться!
Мы договорились, что завтра же с утра пойдём в «оазис среди пустыни» – так он назвал море рядом с нашей больницей.
XIV
И вот уже наступило завтра, и мы шли по дороге, которую я не раз видела из больничных окон. И, действительно, пока я была согласна с Лирой – всё окружающее меня напоминало непроглядную пустыню. Не видать было только «оазиса» среди неё.
Меня удивило и обрадовало поведение моего друга. За всё время нашего путешествия он ни разу не сказал мне ничего такого, что бы смутило меня. Лира шёл рядом со мной, и если я спотыкалась о неровности дорог, он хватал меня за талию, предотвращая, как ему казалось, моё падение. Я лишь улыбалась своему «ангелу-хранителю» в ответ. Но это мне давалось не без труда, во мне всё металось от его прикосновений. И, всё-таки, я думала, что это не любовь. В диалоге сама с собой я допускала лишь то, что он мне совсем чуть-чуть нравится, но не более того.
После часа утомительной ходьбы я увидела перед собой лес раскидистых деревьев.
– Амайа, мы пришли! – торжественно произнёс Лира и взял меня за руку и повёл в сторону окрайнских Парилов.
– Но это же, всего на всего, деревья! – разочарованно скривила я левый уголок своего рта.
– Нет! – лукаво улыбнулся он мне. – Это не просто деревья!
Я внимательно посмотрела на широкие толстостволые живумские достопримечательности, с листьями, размером в две ладони. Они настолько тесно стояли друг к другу, и их ветви были так переплетены между собой, что закрывали за собой весь обзор. За первым рядом деревьев я не увидела второго. Лира нагнулся, лёг на пески и прополз под нижними ветками гигантов. После того, как он встал в полный рост, мне стали видны только его ботинки. Недолго думая, я последовала за ним. Крепкие руки юноши поставили меня на ноги. Я сначала посмотрела в синие глаза художника, потом на второй ряд Парилов, и мне показалось, что их зелёная листва размыта голубизной. Я подумала, что мои глаза не успели отвыкнуть от цвета глаз Лира, но после того, как я закрыла, а потом открыла свои глаза, голубые краски не исчезли.