Олег взглянул на листок: знакомый почерк, очень знакомый.
— Простите, Бога ради. Я думал…
— Вы думали, я попрошайка? Оно конечно, так выгляжу… Но я по этому вот адресу приехала. Не ошиблась же?
— Нет, я Макаров.
— Я так сразу и подумала.
Он все еще смотрел на листок. Этот почерк он уже видел, и не раз…
— Кто вам написал это?
— Митяев Александр Викторович. Он говорил, что вы его хорошо знаете.
Майор Митяев, Саня Митяев, штабист. Вот такими аккуратненькими буковками он составлял документы. Погиб, когда вовсю уже шли разговоры о выводе войск из Чечни и когда эти войска бросили все-таки под Бамут…
— Митяев? Но когда и где это было?
— А там, в Чечне. Летом еще. Хороший такой мальчик был, царствие ему… Мне потом сказали, он в танке сгорел.
Макаров только теперь сообразил, что они по-прежнему стоят на лестничной площадке — из разбитого окна тянет собачий холод. Он пригласил женщину пройти в квартиру, помог ей снять легкое пальтишко, поинтересовался, как она попала в Чечню и что там делала.
— Сына искала. Как перестали от него письма приходить, так и поехала искать.
Из кухни вышел Женька. Видно, он слышал весь разговор гостьи с командиром, уже понял, в чем дело, и сразу спросил:
— Как фамилия сына?
— Сокольцов, Слава Сокольцов, он у вас сержантом воевал. Красивый такой мальчик, высокий. Бой был под Гехи, название села такое, — всю ночь до утра стрельба стояла. А утром, значит, боевики отошли, наши стали своих собирать, кого раненого, кого убитого. Славы среди них не было. В плен его, значит, забрали.
Макаров бросил взгляд на Женьку, тот чуть пожал плечами.
— Проходите на кухню, поужинаем… Как ваше имя-отчество?
— Мария Ивановна. Меня так зовут, что никогда не забудешь. А кушать, спасибо, я не буду, у меня в Москве сестра живет, я у нее остановилась, и только что из-за стола.
— А сами откуда, Мария Ивановна?
— Тверь. Правда, не из города, а там, рядом… — Она опустилась на краешек стула, расправила юбку на коленях. — По вашему начальству вот в Москве ходила. Просила, чтоб сына моего нашли и обменяли на кого-нибудь. А мне говорят: ждите, комиссия специальная по пленным создается. Я-то сама Чечню всю облазила, не нашла Славика. Были матери, которые своих находили, выкупали, а я не нашла. Решила было комиссию эту ждать, да тут записку в почтовый ящик мне кинули. Я из-за нее, из-за записки, и пришла к вам. Мне покойный Александр Викторович советовал: если помощь нужна будет, то к вам обратиться. Да и Слава писал, что у лучшего командира служить начинает… Я долго говорю, да?
— Пойдемте, Мария Ивановна, все-таки на кухню, хоть чаю попьем.
— Нет, меня сестра ждет, волнуется. Я теперь коротко все скажу. В записке, значит, было написано, что один мужчина в Москве знает, где находится мой сын, и готов помочь его выкупить. У него и документы Славика, и письма, что я ему писала, — он мне их потом показал, когда мы встретились. Пятьдесят миллионов просит, это еще божеская цена, если дом продам да сестра с мужем дачу… Муж у нее хороший, понятливый. Только вот этот-то, который помочь обещает, — вдруг обманет, а? Он мне повторил разов десять, что если только я в милицию обращусь, то сразу исчезнет, а без него я Славика не найду. И все же деньги чужому человеку вроде доверять страшно, так? Что посоветуете делать?
Макаров вздохнул:
— В этом, Мария Ивановна, я не советчик. Хотя, конечно, в милицию не мешало бы обратиться. Откуда этот человек вашего сына знает — хотя бы это выяснить. Но — решать вам.
— Так я и пришла к вам только из-за этого! Он ведь что мне сказал? Что был офицером у Славика и тоже в плену сидел, Славик ему домашний адрес и дал, когда Николай бежать собрался. Николаем его зовут, который денег-то от меня ждет, а фамилии он не назвал. Убежал он, значит, из плена, а сынок не смог, потому что в ногу ранен. Так я хотела про этого Николая вас и расспросить. Рыжеватый он, высокий, шрам маленький на подбородке, от осколка, он сказал. Лет тридцать, может, поменьше. Мне только знать надо, не обманет ли. Оно, конечно, офицер, не должен обмануть, но я еще решила у вас о нем разузнать.
Олег прислонился затылком к холодной стене, пытаясь сосредоточиться. Николай, рыжий Николай, офицер, тридцать лет. Бежал из плена. То, что он просит у женщины деньги, — в порядке вещей, не свои же ему выкладывать за сержанта Сокольцова. Сумма громадная. Хочет помочь. И хорошо. Но как это сделает? Поедет с миллионами к тому полевому командиру, от которого сбежал? Хотя тут могут быть и другие каналы…