Скоро принесли заказанные кушанья. И когда Микайла немного утолил голод, старый маг велел ему сказывать, за что все-таки на него рассердился старший обоза.
Микайла, с невиданной скоростью поглощая заказанные яства, между делом поведал черному магу уже слышанную им историю. Ту самую, о попытке ускорить ход овцебыка посредством повешенной перед мордой животного на длинном шесте красной тряпки. А на вопрос Клопоморта, для чего же было надо понукать животное столь опасным способом, недалекий умом отрок ответил, что " не любопытства или потехи для, а удовлетворения жажды познания ради". Попутно старый маг узнал некоторые подробности укладывания Микайлой вываленной на снег рыбы обратно в воз. Оказалось, что отрок уложился бы с погрузкой и втрое быстрее, если бы ему в голову не пришла очередная сногсшибательная идея. Битый час Микайла подбрасывал в воздух охапки сельди и трески, в надежде, что при падении рыбины сами собой уложатся в знакомые отроку буквы. Которых, по словам Микайлы, он "знал превеликое множество". Лишь когда любознательный отрок получил выволочку от старшего обозника почтенного Косьмы, его неуемная жажда познания была утолена. И обоз, наконец, смог продолжить движение.
Клопоморт, чуть не давясь от смеха под маской Анонимуса подумал: "Беру! Такого замечательного дурака и захочешь не найдешь. А тут сам в руки идет… Значит, удача от меня еще не совсем отвернулась!"
Вслух же коварный маг как можно безучастнее, чтобы не выдать обуревающих его чувств, сказал:
– Что ж, юноша! Мое любопытство вполне удовлетворено. Разве что скажите вот еще что… Сложились ли в какие-либо буквы подбрасываемые вами охапки мороженой рыбы?
– О, нет, сударь! Не сложились, – простодушно ответил отрок. – Но под конец сего опыта, когда ко мне уже поспешал с дрыном наперевес почтенный Косьма, кое-что интересное таки произошло. Что именно? В последнюю охапку сельди каким-то чудом затесались три сорных рыбины: хариус, уклейка и язь… Которые упали передо мной в вышеперечисленном порядке, нисколечко не смешавшись с селедками. Поначалу, господин Маркополус, я никак не мог уразуметь, к чему это знамение. Но когда дрын почтенного Косьмы, мышей ему в подпол, со всего маху врезался мне в голову, пришло озарение. Первые буквицы из названий этих сорных рыб сложились в слово! Причем слово – пророческое. Ведь почтенный Косьма, мочаля о мою спину березовый дрын, с дюжину раз его повторил вместе с некоторыми другими…
"Нет, каков дурень!" – подумал Клопоморт, окончательно убедившись в правильности выбора жертвы для Ритуала Возрождения. После чего поблагодарил Микайлу за подробный ответ и сказал:
– Я вижу, юноша, сегодняшний день у вас был очень насыщенным в плане интересных событий.
И, глянув по сторонам, таинственным шепотом произнес:
– Но скажу вам по великому секрету, господин Микайла, что у меня тоже в ближайшем времени намечается одно увлекательное дельце. Этой ночью я, наконец-то, увижу, как расцветает Семицветный Зимний Папоротник!
(Так уж получилось, что именно на сегодня пришелся священный день Зимнего Солнцестояния, и Клопоморту было бы глупо не воспользоваться подобным совпадением для заманивания жертвы. Кто не знает, что полуфимифический Семицветный Зимний Папоротник цветет раз в году именно в эту ночь? И что один из семи разноцветных лепестков единственного цветка Папоротника может выполнить исполнить одно желание, тоже каждый дурак знает. Правда, не все знают, что загаданное желание непременно должно совпасть с истинным предназначением лепестка. Но это суть дела не меняет.)
По хищному блеску черных полубезумных глаз Микайлы черный маг понял, что тот заглотил наживку…
6.
Нечего и говорить, что любознательному отроку тут же захотелось увидеть цветение одного из самых загадочных магических растений, произрастающих в пределах Волшебной Империи. Как говорится, вынь да подай. Микайла с присущим лишь настоящим исследователям пылом тут же начал уговаривать черного мага под личиной путешественника взять его с собой. (Правда, с усердием поглощать оплаченные Клопомортом яства и пиво при этом отрок тоже не забывал.) Микайла сказывал, что "человеку одному по лесу ночью ходить страсть как опасно". Живописал, какие водятся в чащобе злющие волки, рыси, матерые кабаны и невесть откуда взявшиеся плотоядные кролики. Сделав страшные глаза, предостерегал, что "опять же на разбойников можно нарваться". Нашептывал, озираясь, что "и нечисть в последнее время из-за небрежения своими обязанностями Имперским Магом-Лесничим совсем от рук отбилась". Особенно, сказал "лешие, которые так и норовят заплутавшего путника, а то и целый обоз завести к вертепу сусанинцев". А оттуда, дескать, "обратного пути нет – даже по своим следам не выйдешь".