— Ясен вопрос, — замечаю я, возвращая капитану Насонову текст письма.
— Подумать и поломать голову есть над чем, — говорит Насонов.
— В таком случае начнем. Прошу, — обращается полковник к нему.
Насонов на минуту-другую задумался, по-видимому собираясь с мыслями.
— Михаил Петрович, прежде позвольте поставить два вопроса и попытаться на них ответить, — начал Насонов. — Во-первых, в чем причина столь резкого перехода от основного задания, которое имеет Алексей Иванович, к частному, хотя и важному? Во-вторых, почему ничего ими не упоминается о прошлой встрече у метро? Вот я и думаю… — Насонов снова сделал паузу.
«А как бы я ответил?» — подумал я, но ничего вразумительного в голову не пришло.
— Вот я и думаю, случайно это или не случайно? — продолжал Насонов. — Попытаюсь в этом деле разобраться.
Итак, агент получил необычное задание. На первый взгляд несложное. Но оно не имеет никакого отношения к основной задаче, какую он должен решать и для чего, собственно говоря, он и подбирался. Давая такое задание, можно исходить из ряда предположений: либо агент исчерпал свои возможности по главной стоящей перед ним проблеме и теперь решено его использовать на решении другой, либо агента отводят от изучения Фокина, либо решили сделать агенту более надежную проверку.
Возможно, ни то ни другое, а просто возникла сиюминутная необходимость достать образцы земли и зеленой ветки, а под рукой иной возможности не оказалось.
Давайте рассмотрим все эти позиции с точки зрения логической обоснованности.
Исчерпал ли агент свои возможности по главной проблеме? На мой взгляд, и да, и нет. Скорее всего, нет, несмотря на то что Роджерс и отдавал себе отчет в весьма ограниченном подходе агента к ученому Фокину. Наша информация о Фокине носила мизерный характер. Главное, что хотела знать о нем разведка, остается все еще за кадром.
Теперь о подозрении. Были ли основания у разведки усомниться в надежности агента? И да, и нет. И все же больше — да. Какие основания? Начнем с того, как шла обработка агента. Пущены были в ход все атрибуты — шантаж, угрозы. Порвались родственные связи с братом. Не исключено, что его письмо, где он предлагал агенту раскаяться, стало достоянием разведки.
Далее. «Уничтожение» агентом средств связи могло вызвать у них сомнения, хотя наша легенда должна была восприниматься как реальность. И наконец, случай с появлением женщины у метро, совпавший с точно обозначенным ими временем встречи, тоже мог навести на размышления.
И два слова о новом задании разведки. Что можно добавить к тому, что уже было мною сказано? Единственное. За последнее время иностранная разведка развернула против нас глобальный шпионаж. Нет такой области — будь то оборонная или народнохозяйственная, — которая бы не интересовала их. Она сует свой нос во все сферы жизни нашего общества, лишь бы напакостить нам. — Здесь Насонов передохнул, попросив разрешения у полковника, достал сигарету, закурил. Полковник сидел за столом, склонившись над чистым листом бумаги, и рисовал какую-то замысловатую фигурку в виде Останкинской башни.
Я слушал Насонова затаив дыхание, едва успевая следить за ходом его мыслей, изредка бросая взгляды на притихшего полковника, по-прежнему невозмутимо водившего шариковой ручкой по листу бумаги.
— И последнее. Я не исключаю, что данное задание может служить также средством держать агента в напряжении, — закончил Насонов и выжидательно посмотрел на полковника.
Наступило минутное молчание. Насонов и я уставились на полковника. Мы ждали, что он скажет, а он не спешил, делал свое дело.
— Алексей Иванович, а что вы окажете по этому поводу? — наконец подняв голову и обведя нас взглядом, обращается ко мне полковник.
— Я не думаю, чтобы они так быстро от меня отказались… Ведь еще Марина не вышла за Виктора замуж. Роджерс особо напирал на это… — Я смущенно опустил глаза, чувствуя, что, наверное, не то говорю..
— Немаловажный аргумент, — вдруг, к моему удивлению, произносит полковник, отрываясь от листа бумаги.
— Вот только непонятно мне, зачем им понадобились земля и зеленая ветка с дерева, — осмелев, задал я вопрос.
— Зачем? — переспросил полковник. — Для проверки на радиоактивность, и именно в том месте, где находится объект. Они к нему давно проявляют интерес, — закончил полковник.
Я слушал полковника и не верил своим ушам. Казалось бы, безобидное задание разведки, а какую оно может дать врагу ценную информацию.
— Понятно, — ответил я.
Полковник встал, прошелся по комнате, затем остановился против нас, сказал:
— Что бы там ни было, а просьбу разведки придется удовлетворить. — И он при этом хитро улыбнулся.
— Да, придется… — вздохнув, откликнулся Насонов.
Я с недоумением посмотрел на полковника, затем на Насонова. Заметив это, Насонов сказал:
— Если пошлем то, что они просят, значит, дадим им возможность расшифровать истинное назначение оборонного объекта, а если, допустим, направим пробы из другого места, можем провалить операцию.
— Почему?! — не удержался я.
Насонов посмотрел на меня, словно на школьника-приготовишку.
— Представьте себе на минуту, что они каким-то другим путем уже добыли просимые образцы, и, сопоставив их с присланными, сразу станет ясно как божий день, что их водят за нос. Вот и думай, как поступить.
— Да… Дела… — все, что мог я сказать.
Наступила пауза. Я был уверен, что каждый из нас в эту минуту решал именно эту задачу.
— Так как? — спрашивает полковник.
— Рисковать, — говорит Насонов. — Нам не привыкать.
— Кто-то оказал: «Отними у жизни риск — останется одна тоска». — И полковник, прищурившись, посмотрел на Насонова.
— Кажется, Голсуорси, — ответил неуверенно Насонов.
— Вот, вот, — заметил, довольно улыбнувшись, полковник.
— Михаил Петрович, я по вашему указанию осмотрел место закладки. Оно выбрано с умом. Хорошо просматривается. Со двора и с улицы. Напротив — сквер. Рядом — церковь. Наблюдать за ним незаметно можно со многих точек… Мусор из контейнеров выбирается рано утром.
— Понятно. Я думаю, что вы найдете противоядие.
— Будем стараться.
«Да, — подумал я, — нелегкие проблемы приходится решать чекистам в единоборстве с опытным и коварным противником. Попробуйте сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты».
Что решили послать чекисты и что они сделали, я не знаю, но переданный мною пакет с землей и веткой от сосны были затем мне возвращены, и я, следуя инструкции, направился по адресу.
Без всякого труда нашел дом. Со стороны церкви направился под арку, где находились мусорные контейнеры. Их оказалось три. Все они были наполнены разными отходами до краев. Первый контейнер, куда я должен был положить пакет, находился у самого входа. Я огляделся вокруг. Ничего подозрительного не отметил. Со стороны двора тихо доносилась незнакомая мелодия. Под нежные звуки гитары пела молодежь. Посмотрел на часы. Время. Вынул сверток из сумки, положил его на место. Кажется, все. Вокруг никого. Можно уходить.
На улице Герцена рядом с телефоном-автоматом, у магазина «Молоко», я поставил условный знак.
Удивительное дело, выполняя это задание разведки, я не испытывал ни прежнего волнения, ни страха. Запросто нашел деревню, поле, спокойно набрал земли, сорвал ветку с сосны и вернулся в Москву. Вся эта морока заняла три с половиной часа. Вот и все дела. Что же будет дальше? Интересно, о чем думают мои чекисты, какие решают проблемы, над чем ломают голову, к чему готовятся?
После закладки пакета с содержимым прошло всего два дня, и я получаю открытку. В ней было несколько слов: «Получили. Благодарим. Похудели вы. Не больны ли? Пишите. Ждем».
«Где же меня видели и кто? — думал я, мучительно напрягая память, вспоминая свой путь. — На улице? В деревне? А может быть, в электричке? У дома?» Впрочем, гадать на кофейной гуще. — занятие бесполезное. И все же не дает мне покоя вопрос: «Кто и где видел меня?»
Встревоженный, спешу на квартиру капитана Насонова, показать ему открытку и обменяться мнениями.
Из дневника Марины
«…Рыбалка удалась на славу. Мы весело провели время и… варили уху. Мой отец превзошел сам себя. Все горело у него в руках. Иван Петрович не утерпел, сказал:
— На рыбалке я за ним, как за каменной стеной.
Ели уху. С дымком. На берегу реки. Какая же я дура, что потеряла столько удовольствий! Нет, теперь дудки, теперь я отцу «самый яростный попутчик».
А Иван Петрович меня, прямо скажем, удивил. Оказывается, он пишет стихи. Мы попросили его их прочитать. Неплохие стихи.
В моем представлении ученые подобно Ивану Петровичу должны быть сухарями, отрешенными от всего, кроме своей науки, а тут вдруг — стихи…
На рыбалке мне Виктор сказал:
— А знаешь, мама удивилась, что ты ей не помогла в тот вечер убрать посуду. Говорит, не белоручка ли ты? Сможешь ли вести хозяйство? Я объясняю ей…
— В таком случае тебе остается найти ей хорошую домохозяйку, — перебила я его.
— Что ты говоришь?! — возмутился он.
— Могу повторить. И давай на эту тему прекратим разговоры. Не хватало, чтобы меня разбирали по частям, как цыган лошадь на базаре.
— О чем ты?!
— О лошадях! — кричу я.
Виктор сразу обмяк.
Все оставшееся время он не отходил от меня. А я, как нахохлившаяся сова, была холодна и бесстрастна. Пусть, думаю, попрыгает».
Задания разведки
Они — конкретные, всеобъемлемые и порой даже мелочные, но так может показаться только на первый взгляд. Иностранная разведка, коль скоро в ее поле зрения попал человек, наш, советский человек, не гнушается ничем, и ее интересует все, что можно узнать о нем и в нужную минуту использовать против него для достижения своей гнусной цели. А цель у нее одна: склонить к сотрудничеству, короче, завербовать ж заставить работать на себя. При этом используются любые средства. (Как меня обрабатывали в Вене?!)
Октябрь
«Вы мало сообщаете об увлечениях Фокина. Нас интересует все. Отношение его к спиртным напиткам (пьет мало, много, пьянеет быстро или нет, как ведет при этом себя — словоохотлив, откровенен, замкнут, буйствует ж т. д.), имеет ли любовницу. Отношения в семье, к жене, сыну…
В каких местах ловите рыбу с ним?
Сообщите подробный адрес местожительства Фокина. Как выглядит его квартира?»
Ноябрь
«Не собирается ли Фокин в Вену на конгресс и выступать там?
Нас огорчила размолвка Марины с Виктором. Постарайтесь отрегулировать их конфликт…
Нас интересуют подробности о любовнице Фокина. Кто она, где работает, кем, где живет, выезжает ли за границу? Постарайтесь фотокарточку ее достать…
Узнайте, работал ли у Фокина Фридман Лева и где он находится сейчас, чем занимается…
Вы сообщили; Фокин должен получить новую квартиру, но не указали, когда это произойдет и его новый адрес…