— А сколько дашь?
— Копеек тридцать, — сообщил я свою цену, решив, что не возбраняется предложить минимум. В конце концов, существуют ножницы цен.
— Давай.
А пожалуй, что я угадал. И мелочь имеется. Вот ведь, повезло мужику. У меня в кармане нашлись две монетки по двадцать копеек.
— Сдачи не надо, — отмахнулся я, запихивая трехтомник в авоську, которую таскаю с собой. Небось, выдаст мне сдачу копейками (в том смысле, что по копейке), так что, пусть остается ему как «чаевые».
Купив книги, я вроде бы стал на «барахолке» не мильтоном в гражданке, а своим. Таким же, как все. Теперь можно еще один прилавок проверить.
На двух ящиках из-под пива, поставленных друг на друга лежали различные значки, а у импровизированного прилавка вели разговор двое: продавец — мужчина в возрасте, в темно-сером плаще и покупатель — старичок лет семидесяти. До меня донеслось только «… эти перечеканы еще при царе Алексее делали». О чем это они?
Смерив меня не очень довольным взглядом — видимо, помешал увлекательному разговору, оба замолкли.
Я просто осмотрел значки, но ничего нового для себя не обнаружил. Нет, вру. Сбоку лежит значочек с «первочекистом». Рельефное изображение товарища Дзержинского вставлено в щит и меч. Значок, судя по всему шестидесятых годов. Его в моей коллекции точно нет.
Ах, да, я же не рассказывал. Я же увлекся собирательством значков, чего в прошлой жизни у меня не было. А началось все с того, что председатель моего опорного пункта Александр Яковлевич подарил мне пару значков «Дружинника». Один наш, знакомый и родной, а второй из Литвы, где слово дружинник написано латиницей. Ну вот, потом и понеслось. Я стал обладателем значков, выпущенных к юбилейным датам, мне притащили кокарды сотрудников милиции прошлых лет — и довоенные, и образца пятидесятых годов. В общем, тащили то, что было не жалко и что нельзя прицепить на грудь. Ну, или не положено цеплять. А дядя Петя сделал вообще царский подарок — отдал мне нагрудный знак сотрудника МУРа двадцатых годов. Тот самый, с мордой собаки, из-за чего, якобы, милицию и стали называть «легавыми». Про этот знак с собакой я уже знал, что вещь музейная! Ну, пусть у меня побудет, а как появится у нас свой музей (он появится через тридцать лет), так туда все и отдам.
Заплатив за товарища Феликса (то есть, за значок с Председателем ВЧК) смешные деньги — двадцать копеек, спрятал находку в карман.
— Молодой человек, а у вас дома монеток ненужных нет?
А это старичок обратился ко мне с вопросом. И смотрит так ласково. Видно, что он из категории нумизматов, у которых это уже не просто хобби, а тихое помешательство.
Старичок мне показался знакомым. И где я мог его видеть? А когда он взмахнул рукой, на которой, пусть даже по майскому теплу оказалась перчатка, я вспомнил — это же Василий Александрович Святозаров, доцент нашего педагогического института. А носит перчатку, потому что во время войны получил ранение в правую руку и теперь он ее стесняется показывать посторонним.
Но кроме всего прочего, Василий Александрович был еще и заядлым нумизматом, а его коллекция монет, по словам специалистов, была крупнейшей в Череповце. В году так — не то восемьдесят седьмом, не то в восемьдесят девятом его коллекцию украли. Его самого вызвали на переговоры о покупке какого-то раритета — едва ли не Константиновского рубля, а дверь вынесли и всю коллекцию вытащили. Следы, увы, мы так и не нашли, да и где их искать? Коллекция Святозарова, скорее всего, была украдена по заказу каких-нибудь крупных коллекционеров из Питера или Москвы, которые усердно подчищали провинцию. А если бы и отыскали, так что толку? Поди, докажи, что эти монеты украдены именно из Череповца. Это на музейных экземплярах ставят метку, которая снижает стоимость раритета, а у коллекционеров все вещи безлики.
Сказать что ли, товарищу доценту, что нужно укрепить двери? Нет, не стану. Еще испугается. Все-таки, коллекционирование монет вещь очень специфическая. По закону коллекция должна быть зарегистрирована, а золотые и серебряные монеты вообще запрещены к продаже частным лицам. Но коли наказывать всех подряд за покупку царского рубля (десять рублей нашими деньгами), то замучаешься протоколы писать.
Не стал называть Святозарова по имени и отчеству, а просто покачал головой.
Уже почти собрался уходить, но все равно, не удержавшись, подошел к фарфоровым фигуркам. Вон, мой коллега стоит. В том смысле — что стоит фигурка, изображающая милиционера. Белая гимнастерка, синие галифе, фуражка. Сделана очень искусно и расписано аккуратно. Даже на погонах обозначены две красненькие лычки. Как такого красавца на улице оставлять?