И Роберт пишет, что страдая от ревности забрался в дом к своей знакомой в стремлении найти следы её неверности, что никакого ущерба не причинил, ничего не украл и, опять же, готов принести извинения и даже вставить стекло, а в будущем никогда-никогда ничего подобного не совершать. А чтобы доказать свою искренность хочет просить руки своей избранницы.
Я забираю оба листа, демонстрируя полное удовлетворение написанным. Смотрю на часы — почти девять вечера. Как долго до утра! И какая интересная ночь у нас впереди.
Глава двадцать вторая
Про волка, козла и капусту
Помните старую загадку про волка, козу и капусту, которых лодочник должен перевести на другую сторону реки, да ещё чтобы при этом никто никого не съел? Нечто подобное мне предстояло совершить в ближайшее время. Я не знал, насколько в дальнейшем окажется реальной перспектива уголовной ответственности для нашего изнывающего от ревности любителя икон и мучителя старушек, но усложнять жизнь будущим следователям не собирался. А посему мне предстояло исключить возможность общения Аэлиты, тёти Вали и нашего псевдо-Роберта между собой, а вот самому умудриться душевно побеседовать с каждым из упомянутых лиц.
Ну, женщины ещё ладно, пусть воркуют друг с другом, это не страшно, только так, чтобы наш злодей не слышал. И сам не мог с ними поговорить. Давать такой жирный козырь его будущему адвокату мне не хотелось. Первой по очереди требовалась для разговора тётя Валя. Место, где можно поговорить без свидетелей, она сама и подсказала — да на веранде, за летним столом, очень даже хорошо будет, можно даже чайку покрепче зарядить, чтобы в сон не клонило. Только вот в этом случае я выпускаю из поля зрения Роберта, а оставить его под надзор Аэлиты — это как раз волк с козой и получается. И надеяться на авось, что прокатит без осложнений, нельзя.
Сильно ломать мозг было не над чем — придётся звать каскадёра Гошу. Его единственного я здесь знал и имел шанс достаточно быстро разыскать. Но старушка, услышав про такой вариант, замахала руками — да вы что! Это же ещё до утра вся деревня будет знать о его невероятных приключениях в доме Епанчиных, и будет в этих историях ложка правды и бочка беспредельных фантазий, да таких, что потом по деревне пройти окажется невозможно. Он и теперь-то уже насочинял поди всякого, раз знает, что милиционера подвозил.
И всё-таки без народной поддержки обойтись не получалось. Не худо бы сюда местного участкового, подумалось мне. Зря подумалось. Уже через полминуты размышлений я отринул этот вариант. А что если участковый окажется занудой и захочет, чтобы всё было по инструкции? Вызвать на место следственно-оперативную группу, а самому, как положено, обеспечить охрану места происшествия?
Как выезжает на место опергруппа в сельском райотделе я знал. Невозможность прибыть на место в кратчайшее время (иной раз и по пять часов добираться приходится, а то и того более) эти ребята компенсируют тщательностью работы на месте. Берут с собой тёплую одежду и еды на первые трое суток (немножко шучу) и основательно фиксируют всё, что надо и не надо. Не знаешь ведь наперёд, что может пригодиться, а выскочить быстренько потом, чтобы восполнить недостающее, не получится. Это вам не город с получасовой доступностью самых удалённых мест. Если дело пойдёт таким образом, мне придётся зависнуть здесь вместе со всеми неопределённо долго. И, что самое главное — парадом командовать буду уже не я. Это совсем не соответствовало моим планам. Так что про участкового пока забудем.
Видимо, отсутствие позитивных результатов моего внутреннего мозгового штурма отразилось на лице, поскольку тётя Валя вдруг сказала, обращаясь к Аэлите:
— Эля, а ты сбегала бы к Митричу. Это у которого дом на угоре стоит. И недалеко, и мужчина основательный, и помочь всегда готов.
— Он и участковому всегда в помощь, — обернулась она ко мне, — и язык за зубами держать умеет. А силищи в нём — тракторную борону поднимет и не задохнётся. Он нашего цыплёнка в такой узелок завяжет, что тот и пикнуть не посмеет.
А что, это вариант, сказал я сам себе и благословил Аэлиту на приглашение Митрича.
Выглянул за занавеску в комнату, где стреноженный и опять связанный по рукам после написания своих показаний, пребывал в ожидании решения своей судьбы иконный любитель. Тот старательно вытягивал шею в нашу сторону — что там интересненького? Что ж, пусть пока послушает, это ему даже полезно.
Минут через десять явилась Аэлита с мужичком, ничего на первый взгляд из себя не представляющим — среднего роста, пару дней не брился и столько же, наверное, не причёсывался, одежда, однако, опрятная, а на штанах даже какое-то подобие стрелок просматривается. Я было засомневался в тёти Валиных оценках, но когда он без всякого напряга пожал мне руку своей почти чёрной, похожей на корягу пятернёй, все сомнения растаяли — силищи дядька был неимоверной.