Динамит, кстати, позже был обнаружен в двух вагонах, стоящих на запасном пути.
Вот здесь пазлы начинают складываться. Уничтожить мост нужно было для того, чтобы Петроград не смог отправить подкрепление в Вологду, а из нее на север, где как раз планировалось крупное наступление армии генерала Миллера, при поддержке так называемого «экспедиционного корпуса» американцев, англичан и прочей сволочи, что влезла в наши внутренние дела.
Наступление началось в середине декабря, уже после подавления восстания. А ведь были еще и другие попытки сорвать отправку подкрепления на север. В том же Ярославле планировалось подорвать мосты, чтобы сорвать переброску техники из Москвы. А что бы могло произойти, если бы планы восставших удались? Вполне возможно, что в этом случае Миллер смог бы дойти до Вологды, а армия Колчака — выйти к Вятке. Вот тогда они могли бы объединить свои силы. И что дальше? А дальше Красная Армия теряет весь Европейский Север, возникает угроза наступления белой армии на Москву.
То, что выступление повстанцев в Череповецкой губернии началось раньше запланированного — чистая случайность. И так в истории тоже бывало и, не один раз. Вот, не срослось.
Еще одним доказательством тщательно спланированного восстания является факт, который может кому-то показаться несущественным. А так ли это?
Среди крестьянских телег, на которых восставшие мужики добирались до станции, сотрудники Череповецкого ЧК обнаружили повозки, где находились сундуки с красными крестами, в которых были сложены рулоны с бинтами — и самодельные, и фабричного производства. Еще там же отыскались бутыли с лекарствами — йодом и зеленкой. Во время стихийных выступлений редко кто задумывается о санитарных повозках, а тут, чувствовалось, что кто-то обеспокоился заранее.
Стало быть, какой делаем вывод? А такой, что восстание было спланировано. Стало быть, сбор средств на нужды повстанцев тоже вполне очевиден. Как не крути, а расходы предстояли немалые. Мятежников нужно чем-то кормить, а безвозмездно реквизировать продовольствие на нужды повстанцев — чревато. Сомнительно, что руководители восстания, профессиональные военные, планировали торчать у моста. Для армии, пусть даже она составляет всего лишь пятьсот человек, понадобятся лошади. Ну да, какие-то кони у крестьян есть, но этого мало. Если увеличиться количество бойцов, то увеличится и обоз. Рациональнее мост подорвать, а потом уходить к своим. И орудия, отбитые у охраны нужно на чем-то тащить, и пулеметы. А еще неплохо бы создать конный отряд, пусть и небольшой. Это вам и боевое охранение, и разведка. Но коней можно приобрести только за деньги.
Короче говоря, с какой стороны не подойди — деньги на тот момент были восставшим нужны. И не просто нужны, а очень. То есть, их наличие объяснимо. Но почему сундучок оказался закопан, а деньги не использованы? Вот в чём вопрос, ответа на который, скорей всего, мы не получим никогда.
Конечно, для экзотики неплохо было бы вместо бумажек обнаружить какие-нибудь золотые изделия, бриллианты. Только откуда им взяться в нашей глуши?
Я подумал о бедном нашем искателе сокровищ. В прошлый раз я его обманул с кладом. Теперь скажу правду, но огорчу ещё больше. Встречаться с ним мне, вообще-то, никакой необходимости теперь уже нет. Разве что из желания удалить все белые пятна с этой истории. Кто он такой на самом деле? Как вышел на Аэлиту? Зачем были нужны газетные страшилки? Какую роль в этой истории играет икона?
Так что, Роберт-кладоискатель, наша встреча ещё впереди.
[1] Село Ошта ныне в составе Вытегорского района.
[2] А это из фильма «Неуловимые мстители»
Глава двадцать пятая
Сокровище позабытого дедушки
Получить у следователя разрешение на встречу с кладоискателем — неудачником оказалось парой пустяков. Следователь и вообще оказался парнем отчаянным и сочувствующим неблагодарной работе сыщиков. Мог пойти на арест подозреваемого там, где другой бы отпустил жулика на подписку за недостаточностью, по его мнению, оснований для заключения под стражу. Надо ли говорить, что облагодетельствованный таким образом злодей тут же намыливался в бега?
— Ты мне там только ничего не испорти. Вот сюда и сюда не залезай, добро? — обозначил следователь границы допустимого. — И потом поделись результатами, добро?
Похоже, это словечко было у него не менее, чем третьим в каждом предложении. Поэтому и звали его ребята из розыска именно так — «Добров», совершенно пренебрегая при этом его родной фамилией.