Спирин отдал приказание:
— Триста третьему форсировать переход в квадрат тридцать шесть-восемьдесят!..
…Большой противолодочный корабль с бортовым номером «303» совершает крутой поворот.
— Задача — следить за действиями атомной подводной лодки Соединенных Штатов Америки! — продолжал Спирин. — Личному составу корабля соблюдать все меры радиационной защиты. На удалении сорок включить систему орошения корабля! Всем постам — полная боевая готовность!..
Двое моряков во главе со Стафордом пытаются выбить дверь в радиорубку. Один из моряков орудует коротким ломиком…
На сцене гарнизонного Дома офицеров, перед пустым залом, детский ансамбль народных инструментов играл «Я встретил вас…» Лица ребят были серьезны и сосредоточенны.
За кулисами стояли Ира и Надежда Павловна. Ира старательно вытирала платком глаза, чтобы не заметили ребята на сцене.
— Разве просто так объявляют тревогу? — всхлипывая, говорила она.
— Обычная учебная тревога, — успокаивала ее Надежда Павловна. — У нас, знаешь, сколько их каждый год?
— И американские атомные подводные лодки тоже каждый год подходят к нашему берегу?
— Кто тебе это сказал?
— Неважно, — ответила Ира. — Позвоните, Надежда Павловна, узнайте, пожалуйста, как Володенькин экипаж, вам же скажут!
— Черта с два… Глупышка…
— Если б я знала, что так будет, — запричитала Ира, — никогда бы за военного не пошла… Посмотрите, что там творится…
Она взяла руку Надежды Павловны, приложила к своему животу…
Вылетела наконец дверь в радиорубку.
Стафорд бросился к пульту, на котором мигал транспарант: «Бедствие». Он нажал клавишу, и транспарант погас.
Метрах в десяти от реактивного самолета стоял корабельный вертолет. Его винты вращались.
Небольшой оранжевый катер с тихим жужжанием поднялся с бетонных плит и плавно «присосался» к брюху самолета.
Адмирал Спирин внимательно оглядел четверых в противорадиационных костюмах.
— Еще раз, Корнилов, — говорит адмирал пожилому невысокому крепышу. — Предел внимания…
— Понял, товарищ командующий.
— И не стесняться…
— Есть!
— Сварочный аппарат, защитные костюмы… Все проверено?
— Точно так.
— На корабль, — приказал Спирин.
— Есть!
Четверка торопливо поднялась в кабину самолета, а Спирин подошел к летчикам. Те мгновенно вытянулись.
— Кто командир экипажа? — спросил Спирин, козырнув.
— Гвардии капитан Гремячкин, — доложил тот.
— Задание чрезвычайной важности, — предупредил Спирин. — Как у вас с топливом?
— Должно хватить, товарищ адмирал.
— Желаю удачи, капитан.
Гремячкин трижды сплюнул через левое плечо, но тут же спохватился и смущенно произнес:
— Виноват, товарищ адмирал…
— Помогает? — серьезно спросил Спирин.
— До сих пор везло.
Адмирал, поразмыслив, тоже трижды сплюнул через плечо…
…Самолет с катером под «брюхом» закончил разбег и оторвался от взлетной полосы.
Зарываясь в крутой волне, американские корабли продолжали стремительно идти вперед.
Адмирал Ринк сидел в высоком кресле у окна ходового мостика. Несколько раз он пытался поставить карандаш на крышку пульта, но все не удавалось — карандаш падал от дрожи, которая сотрясала несущийся корабль.
Позади адмирала появился ворэнт-офицер. Ринк обернулся.
— Докладывает пост радиолокационного наблюдения в Норвегии, сэр, — сказал ворэнт-офицер. — Русские направили к лодке капитана первого ранга Тэрнера самолет-спасатель. Он будет в квадрате тридцать шесть-восемьдесят через два часа пятьдесят минут.
— Ч-черт! — сорвалось у Ринка. Карандаш сломался в его руке.
Экипаж капитана Волка был занят нехитрой трапезой: чай из термосов, бутерброды, борт-паек.
Генерал Гладков, неторопливо жуя бутерброд, протянул сыну пластмассовый стаканчик. Лейтенант налил в него из термоса чай.
Волк аккуратно подцепил ножом паштет из маленькой банки, намазал на хлеб, передал бутерброд Скибе.
— О чем это вы так долго говорили с генералом? — спросил Скиба.
— О балете па льду, — ответил Волк.
— С такой постной рожей?
— Потому что на этот раз в труппе не было тех двух девочек — помнишь? — И Волк выразительным жестом показал, какие у «девочек» формы.
— Ты снова в списках тех, кто должен уйти на новые самолеты, — сказал Скиба после небольшой паузы.