— Нет проблем, — сказал он, понимая, что я нервничаю. — Я пока посижу здесь, а ты иди в номер и устраивайся поудобнее.
Он протянул руку и провел большим пальцем по тыльной стороне моей руки. Я пристально смотрела на него. Желание оглянуться было почти непреодолимым, но я держалась.
— Роз? — спросил Скотт. — Ты точно в порядке? У тебя руки дрожат.
— Правда? — я посмотрела на свои руки, затем улыбнулась и встала. — Дай мне пятнадцать минут, хорошо?
Подойдя к лестнице, я украдкой взглянула на второй бар. Страховой агент стоял, готовый уйти и смеялся, а его собеседник махал руками, словно летел в самолете. Было впечатление, что это вынужденный смех. Возможно, он, как и я, приехал сюда по делам.
Он взглянул и, заметив, что я смотрю, подмигнул.
Смущенная, я поспешила прочь.
Карты на стол: ночь оказалась не такой, как я ожидала.
Деньги меняют все, теперь я это точно знаю. Если послушать моих пациентов, то они сообщат, что физиотерапевт Роз Туви была доброй, внимательной, терпеливой; могла дать совет, если спросят, или выслушать, если захочется пожаловаться.
Конечно, я не всегда была такой. Мне платили, чтобы я такой стала. Вспомните, когда вы в последний раз говорили своему боссу, что вы о нем думаете? Или коллегам на работе, если на то пошло?
Когда вы работаете на себя, клиенты — ваши боссы. Если вы не дадите вам то, что они хотят — денег не будет. Просто, как апельсин. И хотя у меня больше не было своего бизнеса, я прекрасно понимала, что если не буду работать хорошо, если не смогу дать клиентам то, что они ожидают, меня заменят. Вот почему я всегда выкладывалась полностью: с изнурительным поднятием тяжестей, с долгим стоянием в неудобном наклоне, когда большие пальцы немели от чрезмерного давления.
Я изо всех сил старалась сочувствовать: выслушивала жалобы пациентов на жизнь, на детей, разделяла их беспокойство о деньгах и здоровье. Я изо всех сил учила их: повторяла истории об исцелении, учила правильной осанке, объясняла связь между стрессом и миофасциальной болью — изо дня в день, из года в год. Я изо всех сил улыбалась, делая вид, что мои пациенты самые приятные и остроумные люди. Старики рассказывали древние анекдоты, а старушки обсуждали забавного Алана Карра. Я слушала и улыбалась. В конце дня у меня оставалось так мало сил для Джорджа (и для себя самой), что я могла лишь молча слушать и ждать, когда можно будет упасть спать.
Готовясь для Скотта и ожидая стука в дверь, я думала, что совсем утратила чувство стыда за то, что собиралась сделать. До этого момента я была напугана, боялась быть обнаруженной, опасалась осуждения общества в целом. Как можно продавать свое тело за деньги? Когда я поняла, что почти двадцать лет продавала себя, хотя и приемлемым в обществе, но от этого не менее разрушительным для тела и души способом, я почувствовала неожиданный прилив сил, какого не случалось уже долгое время.
Во время родов есть момент, когда ужас и боль перерождаются в мощь, почти невозможную, когда женщина понимает, что она должна взять на себя всю ответственность и благополучно вывести своего ребенка на свет. Никто, кроме нее, этого не сделает.
Именно эта сила и чувство цели, эта воля к победе наполняли меня, пока я оставалась одна в гостиничном номере. Никто не придет и не вытащит меня из финансовой дыры, в которой я оказалась. Я либо признаю поражение, лягу и сдамся, либо найду способ продолжить жить.
Поэтому я перестала бояться. Я не стала покорной, но если Скотту Элиасу для удовлетворения нужна была теплая и внимательная женщина — пожалуйста, получите. На блюдечке с голубой каемочкой.
В оформлении люкса использовалась тема Новой Англии: белая мебель, светло-серые занавески, пейзажи с маяками Нантакета, выбеленный деревянный пол с пушистым белым ковром в центре. Немного пугала кровать с балдахином. Вчера ночью меня мучили кошмары: носок во рту, веревки, тянущиеся от моих запястий и щиколоток к столбикам кровати. Но у меня сложилось впечатление, что Скотт выбрал этот номер из-за его простоты и отсутствия будуарной атмосферы. Как будто он был выше всяких побуждающих к сексу стимулов.
Я отрегулировала деревянные жалюзи, впуская в комнату вечерние сумерки, и распаковала свою сумку. В ванной я сняла платье и разложила косметику, провела влажным ватным шариком под ресницами. Приняла быстрый душ, затем нанесла свежий слой помады и блеска. Наконец, я собрала волосы в небрежный шиньон, который, если потребуется, можно будет распустить одним движением.