Затем снова начал раскачиваться.
Я перевернулась на спину подальше от лужи рвоты и выпрямила ноги. Не знаю, как долго я пролежала с согнутыми коленями, но растянуть подколенные сухожилия было большим облегчением. Я потянула пальцы ног на себя и почувствовала, как напряглись икроножные мышцы и ахиллесовы сухожилия. Затем я попыталась поднять руки, чтобы проверить, не перенесла ли я инсульт. Обе руки поднялись равномерно, поэтому я повернула голову к Уэйну.
Я улыбнулась ему.
— Какого черта ты улыбаешься? — в ужасе спросил он.
И я подумала: хорошо. Лицевые мышцы работали нормально. Инсульт исключался. Если повезет, я смогу говорить, когда воспаление в мозгу начнет утихать.
Поэтому я продолжала лежать и ничего не делать. На самом деле, я чувствовала сильную усталость, поэтому решила немного поспать.
Когда я проснулась, в комнате царил полумрак. Присутствие Уэйна я чувствовала, не открывая глаз. Я оставалась неподвижной и слушала. Сначала мне показалось, что у него проблемы с дыханием, оно звучало натужно и тревожно. Но, послушав минуту или около того, я поняла, что он пытается успокоиться. Я понаблюдала за ним еще какое-то время, затем приготовилась говорить, в то же время боясь звука, который могу издавать.
— Помоги.
Кажется, это звучало нормально. Я сказала это снова, только громче:
— Помоги мне.
Уэйн замер. Затем он прижал руки к лицу и его тело затряслось. Кажется, он пытался сдержать рыдания.
Голова моя пульсировала. Должно быть, он ударил прямо по затылочному выступу. Приходилось держать голову под углом, чтобы задняя часть черепа не касалась пола. Язык во рту был толстым, как вата, а мысли вялыми и обрывочными.
— Я просто хотел, чтобы ты осталась, — прохныкал он. — Больше ничего. Я запаниковал. Я хотел, чтобы ты осталась подольше.
— У меня очень болит голова, Уэйн. Чем ты меня ударил?
Он указал на стол. Там стоял небольшой хромированный огнетушитель. Такой можно увидеть в каюте яхты или в трейлере. Он был испачкан кровью. Я ощупала затылок, он тоже был в крови, а кожа вокруг раны вспухла.
Я посмотрела на Уэйна. Он был в панике и сильно потел. Нехорошо.
Я попыталась сесть, но боль тут же пронзила голову и удержала меня на полу.
— Я не злюсь на тебя, Уэйн, — соврала я, чтобы успокоить его. Я контролировала голос, чтобы он звучал спокойно и ровно. — Но ты должен помочь мне встать. Мне нужно в ванную, а сама я не дойду.
— Ты просто знай, что я тебе ничего не сделаю.
Его тон был почти высокомерным. Как будто его возмущала даже мысль о физическом насилии, как будто это было ниже его достоинства.
— Я знаю, — солгала я, соглашаясь с его безумием. — Я не боюсь, Уэйн, но мне неудобно лежать так.
Он не двинулся с места, как будто не услышал меня. Он перевел взгляд с меня на окно, его глаза казались пустыми. Должно быть, он открыл шторы после того, как ударил меня.
— Я не смогу встретиться с тобой на работе в понедельник, — рассеянно сказал он.
— Ты запаниковал. Просто на секунду потерял контроль. Я понимаю.
Он моргнул:
— Правда?
— Да, — мягко сказала я.
— Я не должен был заставлять тебя это делать, — продолжал он. — Это неправильно. Я хотел, чтобы у нас все было по-другому. Не так. Никогда не хотел.
— Мы оба сейчас ведем себя не так, Уэйн. Я понимаю. Но ты чувствовал себя беспомощным. Это и моя вина отчасти. Я заставила тебя чувствовать себя плохим человеком. Но ты должен понять, Уэйн, что я делаю это со Скоттом только потому, что я в безвыходной ситуации. Я тоже поступаю неправильно.
Я снова попыталась пошевелиться, и снова боль пронзила мой череп.
— Единственный способ получить кого-то, это поймать его в ловушку, — сказал Уэйн дрожащим голосом.
— Это неправда. И, Уэйн…давай без мелодрамы.
Он зажег лампу на стене. Она была тусклой, не больше тридцати ватт. Точно такую я оставляла включенной на ночь, когда кормила грудью. Чтобы была возможность подойти к ребенку, не натыкаясь на мебель.
— Ты пойдешь в полицию? — спросил он.
— И что я им скажу? Я приехала сюда заняться сексом, потому что ты меня шантажировал, но ты зачем-то ударил меня по голове? Сомневаюсь, что они поверят.
— Ты можешь сказать, что я тебя изнасиловал.
— Но ты этого не сделал.
Он встал и опустился возле меня на колени. Как ни странно, хоть я все еще злилась на себя, на Уэйна, на всю эту ситуацию, страшно мне не было. Я смотрела на печальное извиняющееся лицо Уэйна и чувствовала только жалость.
Он осторожно подвел одну руку мне под шею, а вторую под плечи, готовясь поднять меня в сидячее положение.