Уинстон вернулся в больницу, я оставила его и Петру дежурить возле Джорджа, а сама вышла в коридор, чтобы позвонить Селии и узнать, как дела у Фокси.
Насколько мне было известно, собака не пострадала. Я не помнила, видела ли ее раздавленной или раненой, но я тогда вообще мало что видела. Этого было недостаточно, чтобы успокоить Джорджа. Он так сильно расстроился, что даже заплакал, и тогда медсестра предложила позвонить хозяевам собаки.
Коридор был занят. Ко мне подошли два молодых врача — свежие, полные энтузиазма парни. В больницах существует неписаное правило, согласно которому врачи носят стетоскопы выставленными напоказ на шее, но те, кто пользуется ими постоянно — физиотерапевты, медсестры и прочие — должны держать свои стетоскопы в карманах. Просто, чтобы обозначить свое место во внутрибольничной иерархии. Проходя мимо меня, врачи перестали разговаривать и кивнули, безмолвно подтверждая мое право находиться в отделении интенсивной терапии. «Это было тактично», — подумала я.
Селия ответила на третьем гудке.
— Селия?
— Роз! Ты позвонила! Как Джордж? Ему лучше? Господи, пусть ему станет лучше! Как его нога? Они спасли его ногу?
— Ты видела? — спросила я, слегка ошеломленная.
Я ничего не помнила.
— Да, мы с Деннисом были там. Как Джордж. Господи, Роз, скажи мне наконец.
— Он в порядке. Надеемся, что с ногой все будет хорошо. Но она сильно пострадала. Он только что пришел в себя и… Селия? Он спрашивает о Фокси.
— Ах, с ней все хорошо.
— Правда?
— Она порвала крестообразную связку колена, потому что очень быстро побежала домой, но не говори об этом Джорджу. Не надо его волновать. Она в порядке. Честно, Роз.
Я выдохнула.
Я ввела Селию в курс дела и уже собиралась связаться с сержантом Эспинелл и рассказать ей об аварии, потому как, судя по ее сообщениям, она ни о чем не подозревала (разве они там у себя в полиции не разговаривают друг с другом?), когда увидела идущего по коридору Генри Пичи. В одной руке он держал букет цветов, а в другой толстую книгу в мягкой обложке. Видимо, он навещал Надин.
Он еще не видел меня. Его голова была опущена, и я на мгновение почувствовала желание нырнуть в отделение реанимации и закрыть за собой дверь. Я нажала кнопку звонка, и тут он меня заметил.
Нет, я не собиралась его избегать. Я отчаянно хотела поговорить с ним, извиниться, попытаться загладить вину. Но что-то в его походке заставило меня отступить. Его прежде прямая осанка исчезла, аура уверенности и силы развеялась. И впервые с того момента, когда Надин наехала машиной на моего ребенка, я испытала сильный прилив вины перед кем-то, кроме Джорджа.
Мой ребенок, хоть и раненый, остался прежним, а Генри почти исчез.
Я повернулась к нему лицом, и, заметив меня, он встал, как вкопанный. Я слабо улыбнулась и ждала, когда он подойдет ближе.
Он колебался. Несколько мгновений он стоял посреди коридора и смотрел на меня, как на дохлое животное посреди дороги. Что-то, что нужно обойти, и к чему неприятно прикоснуться.
Санитар с пустой инвалидной коляской попросил Генри немного подвинуться. Это, кажется, заставило его очнуться, и он продолжил идти.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответил он, не глядя на меня.
— Как ты?
Он уклонился от моего вопроса и сказал:
— Я слышал, что Джордж сильно пострадал. Как у него дела?
— Уже лучше. Он спрашивает о Фокси…
Я подняла мобильник, как доказательство, что я вышла из отделения по важному делу.
Генри кивнул и попытался улыбнуться, как бы говоря: «Да, это на него похоже», но мышцы лица, кажется, его не слушались. Он пнул пол носком ботинка.
— Значит… — начала я, но он перебил:
— Мне нужно идти.
— Генри, подожди. Я должна тебе кое-что сказать.
Он вздохнул и посмотрел куда-то мне за спину. Поддавшись глупому порыву, я потянулась к нему, но он быстро отступил, как будто ожидал удара.
— Извини, — сказала я. — Прости, это была ошибка.
— Поздно извиняться, Роз, — серьезно сказал он. — Мне очень жаль, что так случилось с Джорджем. И я рад, что он поправляется. Но мне действительно неинтересно слушать, что ты скажешь. Ты разрушила жизнь Надин. Ты выставила меня полным идиотом. Я не хочу тебя видеть.
— Генри, всего два слова. Я понимаю тебя, но это важно для меня. У меня не было романа со Скоттом. Это все неправда. И я не понимаю, почему он так сказал на вечеринке. У нас не было отношений, и уж точно не было никакой любви.
Он не ответил. После минутного молчания он спросил: