- Не буду тебя отговаривать, - вздохнул старший. - А что до меня, то я уже староват для военных маршей. Да и силенки уже не те.
- Не скромничай, дядя, - как бы вспоминая что-то, Берен потер плечо. - Как по мне, такого опытного клинка не сыщешь по всей Ристании. Даже несмотря на твой... недостаток, - он кивнул на руку.
Конрад промолчал, только лукавые огоньки промелькнули в его очах и исчезли.
- Ну а что с теми остальными магами? - напомнил юноша, - Ты сказал только про одного. Те двое - на чьей они стороне?
Старший переложил мешок с одного плеча на другое, почесал короткую седую бороду и, наконец, ответил:
- Гэндальф, что носит имя Серого, или Митрандир - он на стороне людей, против Саурона. У него с ним давние счеты. Что сказать - хороший маг, хотя некоторые называют его «эльфийским прихвостнем». Если ты окажешься в рядах основной армии Наместника, то, может быть, и столкнешься с ним. Другое дело - Саруман Белый, глава Совета Мудрых, властитель Изенгарда. Он себе на уме. Одни говорят - он за Саурона, другие называют главной надеждой светлых сил в предстоящей войне. Метит, похоже, он высоко, да как бы не оступиться на скользкой тропе... Кстати, - прерывая свою речь, сказал старший, - наша тропа скоро станет прямой дорогой.
Беседуя, они и не заметили, как приблизились к роще. Теперь тропинка уходила вглубь, постепенно расширяясь к концу зеленого коридора. Здесь пахло свежестью и бодростью, и путники ощутили прилив сил.
- И скоро ты меня опять покинешь, дядюшка, - с печалью в голосе сказал Берен.
- Увы, - ответил старший, и что-то произнес еще, но...
... изображение вдруг враз потускнело, превратившись в неразличимую пелену, а затем пропало вовсе.
* * *
Наблюдавший отодвинул палантир. Встав из-за массивного дубового стола, он зашагал по полутемной зале, свет в которую проникал через высокие узкие окна в виде арок, и остановился у одного из них. Стекла были толстые, прокопченные, так что изнутри можно было наблюдать, что происходит снаружи, но не наоборот.
И откуда этим простым смертным всегда все известно?! У них нет палантиров. Нет магических кристаллов. Нет даже самого захудалого эльфийского камня, клянусь Феанором! Но при всем этом они умудряются говорить между собой о том, о чем молчат в высокородных советах, помалкивают Летописи, ломают головы в Арноре и Эриадоре, Барал-Дуре, и, кто знает, может быть в самом Валиноре! Даже до него, верховного мага, люди доносят нечто новое! Обращаясь к палантиру, который бессистемно выхватывал сценки из жизни всего Средиземья, он редко был разочарован.
Саруман равнодушно отвернулся от окна башни, где во дворе не намечалось ничего необычного: рабы суетливо бегали туда-сюда, налаживая очередную катапульту; бравые орки маршировали и горланили песни низкими хриплыми голосами; трубы плавильного цеха вовсю выдували густой дым, окутывая первых и вторых. Маг сделал почти незаметное движение головой, держа скрещенные руки на груди - и в зале посветлело.
Саруман, прозванный Белым, вовсе не был так уж стар, как считали некоторые. По крайней мере, Гэндальф, с которым его часто сравнивали люди, был намного старше. Белоснежная окладистая борода почти полностью закрывала длинное лицо, оставляя лишь высокий лоб и темноватые глаза, излучавшие ум и силу. Борода была неотъемлемой частью облика мага, внушая почтение и помогая скрывать мысли. Но если бы Саруман, вопреки обычаю, сбрил бы сей достойный предмет, многие бы сильно удивились, увидев, сколь мало старческого не только в уверенной походке, но и в лице его. Даже сейчас заметные черные пряди пронизывали бороду, пробивались они также у рта и ушей. Не горбясь и не припадая на свой посох, поскольку был один и никто не мог его увидеть (кроме, разве что, Ока, да и оно вряд ли могло пробиться сквозь тот магический щит, что он поставил в Ортханке, стократно усиленный древними заклинаниями, вложенными в эту башню), он стоял прямо, придерживая складки своего длинного плаща.
В том, что сказал этот храбрый юноша, идущий в свободный город Меллор, чтобы вступить в войну против Саурона, была большая доля истины. Мир скоро изменится - и изменить его должен он, Саруман, которого вряд ли отныне станут называть Белым. Возможно даже, кто-то (эльфы, например) окрасят его в Черного. Но ведь дело совсем не в цветах, а в той простой истине, что в Кольце заключена Сила, для которой не существует НЕВОЗМОЖНОГО - и только одному ему из ныне живущих (не считая Тома Бомбадила, но это все равно, что считать бочонки с пивом, стоящие в чужом погребе) под силу приручить, одолеть ее, не будучи низвергнутым в бездонную пропасть пустоты и безумия ее ужасающей, гибельной мощью.