Девушка улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. Возможно, она все еще переживала из-за своего романа с назойливым английским послом Рэндольфом? Их отношения подошли к концу, когда Марии пришлось изгнать его из страны за содействие мятежу лорда Джеймса. С тех пор за Мэри ухаживал один из ее соотечественников.
– Александр Огилви – это удачный выбор, – сказала королева. «Действительно, – подумала Мария. – Он честный, прямодушный и никогда не предаст меня».
Риччио поднялся вместе с Марией и спустился с ней по широкой лестнице. Когда они удалились, чтобы их не было слышно, он прошептал:
– Огилви не считает, что ему повезло, – он помедлил, но не стал ждать ее вопроса. – Он любит другую – леди Джин Гордон, но к ней посватался более могущественный лорд. Грустно быть молодым и влюбленным, но не иметь возможности бороться за свою любовь.
– Кто посватался к ней? – спросила Мария, спускаясь по лестнице. Подол длинной бархатной юбки волочился по ступеням за ее спиной.
– Лорд Босуэлл. Они должны пожениться в следующем месяце. – Риччио закатил глаза, радуясь тому, что смог удивить королеву. – Там нет никакой любви, сплошной расчет. Очень жаль.
– Босуэлл! Он женится на девушке против ее воли?
– Да. Но это выгодная сделка для ее семьи.
Какой-то момент она гадала, каково чувствовать себя вещью, которую отдают другому человеку против твоей воли. Сопротивляться или подчиниться?
«Босуэлл! Только представить, каково отдаться ему… Он должен быть грубым и требовательным. Он может сокрушить женщину, использовать ее так же, как объезженную лошадь.
Но по крайней мере от него не будет разить спиртным, и он не станет приставать с омерзительными требованиями, порожденными больной фантазией».
Воспоминания о поведении Дарнли были мучительными для нее. В последнее время он словно пребывал в обители распутства и непристойности. Он…
– Моя драгоценная жена, – прервал ее размышления Дарнли. Он стоял у подножия лестницы, одетый в лучшие шелковые штаны и накидку, расшитую самоцветами. Его лицо было таким же красивым, как всегда, а улыбка казалась высеченной из слоновой кости. Но она вздрогнула, когда Дарнли взял ее за руку. Он посмотрел на Риччио, как бы отпуская его взглядом, но итальянец уже отвернулся и отошел в сторону.
– Чем собирается заняться моя королева? – любезно спросил он.
– Мне нужно прочитать несколько депеш, – ответила Мария. Раньше это было бы намеком или скрытым приказом, но она больше не хотела, чтобы он занимался государственными делами.
– А потом?
«Назревает очередная гнусность», – подумала она.
– Нужно разобраться с большой перепиской между Эдинбургом и Лондоном, – осторожно сказала она. – Появились кое-какие насущные дела. Сесил почти ежедневно переписывается с шотландскими мятежниками в Ньюкасле, а также с Ноксом. А я… – она замолчала. Ей не хотелось делиться своими подозрениями с Дарнли – он мог все разболтать.
– Да, любовь моя? – он наклонился и поцеловал ее.
Она явственно ощутила запах вина. Значит, он уже выпил… но пока это не сказывалось на его поведении.
– Почему ты так много пьешь? – грустно спросила она.
– Не понимаю, о чем ты, – пробурчал он и отвернулся.
Они в молчании прошли по Кэнонгейт, а потом направились в деловую часть Эдинбурга через ворота Нетербоу. Торговец Дональд импортировал вина из Бордо и Ла-Рошели в обмен на шерсть и шкуры коз, овец и кроликов. Он был небогатым, но преуспевающим человеком и играл заметную роль в городском совете. Посещение торговцев и их собраний для Марии превратилось в желанное избавление от душной атмосферы дворца с его заведенным распорядком, и она всегда принимала их приглашения.
– Добро пожаловать, добро пожаловать! – энергично приветствовал их у дверей своего дома Мюир, когда увидел факелы, сопровождавшие королевскую чету.
В его доме всегда царила чистота и создавалось впечатление, что каждая вещь находится на своем месте. На столе к их приходу уже аккуратно лежали оловянные и стеклянные столовые приборы и набор специй – имбирь, перец и гвоздика, – которые позволяли гостям приправлять блюда по своему вкусу. Компания была тщательно подобрана: еще один купец, торговавший на Балтике, главным образом пенькой и железом; студент теологии из Сент-Эндрюса; врач из Абердинского университета, который провел исследование о причинах, вызывающих чуму; юрист, специализировавшийся на завещаниях и делах о наследстве; английский книготорговец, имевший лавку в Эдинбурге, и тихий молодой человек, называвший себя схоластом и математиком. Все эти люди и их жены были приятными собеседниками, и Мария любила слушать их. Ей их работа казалась такой же экзотической, как путешествие по рекам Южной Америки.