Но ее появления здесь не особенно ждали. К моменту возвращения Марии страной управлял совет лордов, утверждавший законы, которые отвергали католическую веру и объявляли преступлением даже присутствие на мессе. За четыре года, минувшие с момента ее возвращения, Марии удалось добиться относительной политической стабильности, хотя она понимала, что ее практически повсюду окружают враги и нужно все время быть настороже. К тому же внешняя политика представляла для Марии настоящую проблему: ее по-прежнему тревожили непростые отношения с Елизаветой Английской. Кроме того, встал вопрос о новом браке. На ее руку претендовали множество европейских монархов, но неожиданно для себя она влюбилась в своего двоюродного брата лорда Дарнли, сына графа Леннокса, к вящему неудовольствию своих союзников и Елизаветы. Ее решение выйти замуж за Дарнли стало для всех потрясением. После их свадьбы на улицах Эдинбурга воцарились беспорядки – горожане устроили давку; но когда зачитали указ о том, что ее любимый муж лорд Дарнли, герцог Олбанский, отныне должен именоваться Генрихом, королем Шотландии, и получать королевские почести согласно ее воле и желанию, народ остался безмолвствовать.
Дарнли… Мария подумала о муже. Был ли ее выбор правильным или она, поддавшись порыву страсти, совершила ошибку, на что неоднократно намекали ее советники? Но, так или иначе, это был ее выбор. Ее никто не принуждал. И даже если потом что-то пойдет не так, лишь она будет за все ответственна…
I
Дарнли ожидал Марию в своей спальне в Холируде.
– Мои доспехи готовы, любимая? – нетерпеливо спросил он, когда она вошла. Мария только что имела неприятный разговор с лордом Сетоном, но не из-за собеседника, а из-за темы беседы – мятежа лорда Джеймса, который вместе со своими единомышленниками отказался явиться к ней.
– У меня не было выбора, не так ли? – вместо ответа обратилась она к своему верному распорядителю. – Я должна была призвать людей к оружию, чтобы они поддержали меня. Теперь я могу сразиться с ним.
Лорд Сетон покачал головой:
– Это трагедия.
– Это уже второй мятеж моих подданных! – Мария с трудом верила собственным словам. – Сначала Хантли, потом лорд Джеймс… И это после всего, что я для него сделала!
– Это из-за того, что вы для него сделали, – раздался голос Риччио. Лорд Сетон удивленно вскинул голову.
– Я думал, что мы одни, – резко сказал он.
Риччио вышел из маленькой соседней комнатки. Значит, вот где он прятался!
– Прошу прощения, я невольно подслушал вас, – ответил Риччио. – Я разбирал корреспонденцию в башенной комнате. Но, моя дорогая королева, как я уже сказал, это произошло из-за того, что вы сделали для него. Вы дали ему огромные поместья и сделали бастарда могущественным лордом. Разве остальное не предсказуемо?
– Нет, – отрезала она. – Я презираю неблагодарность. Это один из недостатков, которые я не терплю.
– Он больше не имел намерения следовать за вами. Воздержание от новых титулов и почестей было бы более верным способом обеспечить его лояльность.
– Я его королева милостью Божьей и по праву крови!
Риччио сокрушенно покачал головой:
– Думаю, в нем взыграла королевская кровь. Точнее, та малая толика, что течет в его жилах.
– Тогда я отомщу ему! – крикнула она, покинув комнату и устремившись в покои Дарнли. Теперь он сидел рядом с ней и хотел знать, когда ему принесут новые доспехи.
– Я… не знаю. – Мария совершенно забыла о его доспехах, наспех изготовленных местными кузнецами. Они переделали старые доспехи и подогнали их по его фигуре, а теперь должны были покрыть их позолотой.
– Ох! – разочарованно вздохнул он. Потом его лицо прояснилось: – А что ты наденешь?
– Я одолжу у кого-нибудь из мужчин половинные доспехи и буду носить их под одеждой. Мне не важно, как они будут украшены и будут ли хорошо сидеть на мне.
Она позволила себе полюбоваться Дарнли в новой обстановке. Он проследил за меблировкой своих покоев и уделил особое внимание своей кровати. Для нее отобрали самые лучшие бархатные покрывала с вышивкой в виде его семейного герба и родословной.
– Знаешь, что было вышито у моей матери на постельных покрывалах? – однажды спросил он, нежно сжимая Марию в объятиях после очередной ночи любви. – Образы святых! Только их нашили сверху, так что она могла м-менять их п-по с-святцам! – он смеялся так сильно, что едва смог закончить фразу. – Да, в этом вся моя мать. Я всегда вспоминаю о таких вещах, когда думаю о ней.