Во второй и последний раз он умер в январе 1961 года в больнице, от кровоизлияния в кишечнике. В последние месяцы его жизни с ним общался поэт Анри Волохонский. «Он высох совершенно, — вспоминает Волохонский, — два огромных глаза, тонкие руки с большими ладонями. От холода укрыт черным пальто, а вокруг пара книг и много листочков с зачеркнутыми стихами, потом опять переписанными».
Ну а потом последний путь. Лошадь с санями и гробом и бредущие за ней две фигуры в валенках: Арефьев и сестра. Зима была лютая. Могильщикам тяжело было копать, и они ругались вполголоса. Арефьев пообещал им две дополнительные бутылки водки.
«Он нигде в жизни не комплексовал о своем маленьком росте, настолько он был великий человек. И так возвышался над всеми своим остроумием и своими репликами и никогда и нигде не уронил своего поэтического достоинства», — написал о нем впоследствии Арефьев.
А если вы хотите узнать, что думал Роальд Мандельштам о жизни, то вот:
Тетрадь в клеенчатой обложке
Горький мучительно умирал на подаренной ему Сталиным даче в Горках. Агония длилась несколько дней. Утром 18 июня приехали Сталин, Ворошилов и Молотов. Сталин вошел хозяйской походкой. Задержался в столовой. Здесь было многолюдно. Ему это не понравилось. Раздраженно спросил Крючкова: «Зачем столько народу? Кто за это отвечает? Вы хоть знаете, что мы можем с вами сделать?» И совсем разозлился, увидев постную физиономию шефа НКВД Генриха Ягоды. «А этот зачем здесь болтается? Убрать!»
Наведя порядок, зашел в спальню. Горький лежал с закрытыми глазами. Хрипел, натужно дышал. Лицо, уши и кисти его рук уже посинели. Сталин молча смотрел на него темными глазами. Вдруг произошло неожиданное. Горький очнулся и узнал посетителя. Даже попытался приподнять голову с подушки. Сталин жестом остановил его. Сказал: «Что это вы болеть надумали, Алексей Максимович. Поправляйтесь скорее. А, быть может, в доме найдется вино, — мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику». Горький с трудом произнес: «Спасибо, Иосиф Виссарионович». Принесли вино. Все выпили и даже Горький пригубил рюмку. Уходя, уже в дверях, Сталин помахал Горькому рукой.
Ночью разразилась гроза. Деревья в саду раскачивались и глухо шумели. Утром, когда гроза закончилась и наступила рассветная тишина, Горький умер. Вскрытие произвели тут же на месте, у еще теплой кровати, прямо на столе. Опытные врачи действовали быстро — никаких эмоций. Знаменитый пациент стал для них просто трупом. Вскрыли тело. Помыли внутренности. Зашили разрез простой бечевкой. Мозг положили в ведро. Крючков лично отнес его в машину и отвез в Институт мозга.
В медицинском заключении говорилось, что смерть Горького наступила в результате паралича сердца и дыхания. Иными словами, пациент умер, оттого что умер. Этот документ подписали такие медицинские светила, как профессора Ланг, Левин, Плетнев, Кончаловский и Сперанский. Сомневаться в их компетентности не было никаких оснований.
Горького лечили семнадцать лучших врачей страны, но «под секиру фараона» попали лишь двое: Левин и Плетнев. Правда, на скамье подсудимых оказался еще один врач — И. Н. Казаков, но его роль на процессе свелась к тому, чтобы помочь прокурору Вышинскому разоблачить подлинных убийц писателя: профессоров Левина и Плетнева.
Почему главными обвиняемыми стали именно они? Не судили же профессора Георгия Ланга, под тщательным врачебным наблюдением которого много лет находился Горький. Кстати, имена Ланга и Левина стоят в газете «Правда» от 6 июня 1936 года под первым сообщением о его болезни. Не был принесен в жертву молоху и Сперанский, знаменитый ученый-патофизиолог, в то время как не менее известные профессора Плетнев и Левин попали в его медленные челюсти.
Плетнев Дмитрий Дмитриевич. Происходил из старинного дворянского рода. По праву считался классиком советской кардиологии. С 1932 года возглавлял Институт функциональной диагностики и экспериментальной медицины, был не только превосходным врачом, но и видным ученым. Его труды по инфекционным болезням не утратили своего значения и сегодня. Занимал пост председателя Московского общества терапевтов, был главным редактором журнала «Клиническая медицина». В круг его пациентов входили многие крупные сановники Кремля. Некоторые из них обязаны ему жизнью. Кроме того, он выступал с блестящими лекциями на научных съездах и симпозиумах не только в России, но и за рубежом. Казалось, что кому-кому, а Плетневу уж точно нечего бояться.