Дверь распахнулась, и на пороге появился Драко Малфой. Он выглядел не так, как обычно. Волосы пребывали в небольшом беспорядке, вчерашняя одежда — помята, а под глазами виднелись темные круги. Выражение его лица отражало высшую степень недовольства, а в зрачках прищуренных глаз собирались грозовые тучи.
— Грейнджер! — увидев Гермиону, он тут же преобразился и натянул на лицо выражение беззаботности. Получилось не так хорошо, как обычно, но никого это не обеспокоило. — Когда ты очнулась?
— Десять… или пятнадцать минут назад, — проговорила она в сторону, коря себя за всплеск эмоций. Даже при Роне она плакала всего несколько раз в жизни, а потому показывать свое разбитое состояние Малфою совсем не хотелось.
— Хорошо, — он рассеянно посмотрел на её лицо, размышляя о том, стоит ли спрашивать о причине покрасневших глаз. — Что-то болит?
— Нет-нет, — поспешно протараторила Гермиона, шмыгнув носом и отворачиваясь. Она была благодарна Малфою за ту тактичность, что он проявлял. Если бы сейчас её спросили, из-за чего она обливалась слезами, Гермиона могла бы просто разрыдаться. — Ты знаешь, когда я смогу выйти?
— Колдомедики должны еще раз обследовать тебя.
— Я чувствую себя вполне сносно, — вздернула подбородок Гермиона, и Малфой, цокнув языком, закатил глаза.
— Все очень переживают за тебя, — Драко плавно опустился в кресло и прикрыл глаза. Он выглядел таким уставшим, словно два дня подряд работал без перерыва на еду и сон. — После того, как тебя отвезли в Мунго, приводить в чувство пришлось еще и Поттера. Ты уж извини, но иногда твой дружок истерит как девчонка.
Гермиона коротко рассмеялась, чувствуя, как постепенно мысли о «мясном пироге» выветриваются из её головы.
— Сейчас он и спецгруппа авроров разыскивают того, кто проклял тебя, — Драко отвел взгляд в сторону и утомленно выдохнул.
— Я прикасалась к той записке, — осторожно заметила Гермиона.
— А она принадлежала руке моей матери. Спешу сообщить: она уже прошла допрос под веритасериумом, но это ничего не доказало. Теперь мама отказывается разговаривать со мной, поскольку невероятно оскорблена проявленным мною недоверием.
— Мне очень жаль, Малфой, но ты и сам знаешь, из-за чего мы оба оказались в такой ситуации.
— Из-за чего же? — он наигранно изумился, но нечто мрачное все равно проскользнуло в недовольном изгибе сжатых губ.
— Я уже говорила, что твои игры становятся опасными.
— Отнюдь, Грейнджер. То, что я пытаюсь тебя соблазнить, никак не связано с тем, что кто-то отчаянно желает тебя если и не прикончить, то заставить страдать.
— Но ведь все началось после того недоразумения! — вскинулась Гермиона, охваченная желанием доказать свою правоту.
— Моя мать не проклинала тебя, так что твоя точка зрения абсолютно нелепа, — нетерпеливо ответил Драко, внезапно обратив внимание на пролитый под ногами кофе. — Кто здесь был?
Гермиона думала, что почти пришла в порядок, но этот вопрос выбил её из колеи. Растерянно переведя взгляд с пола на стол, где все еще валялся кусок пирога, она коротко выдохнула и произнесла:
— Рон.
— Уизли, — прошипел Драко. — Что ему было нужно?
— Он мой… — Гермиона запнулась, как будто кто-то запихнул ей в горло булыжник. Произносить слово «парень» было выше её сил после всего произошедшего.
— Твой?
— Сожитель, — выпалила она, не слишком хорошо подумав.
— Мерлин! Ты говоришь как какая-то куртизанка!
— Малфой! — Гермиона резко села, но голова тут же пошла кругом. — Прекрати болтать всякую чушь.
— Ох, точно, — он криво усмехнулся, поднимаясь из кресла. — Скорее всего, это Уизли живет за твой счет. Скажи, сколько он получает на своей должности? Наверняка сущие гроши!
— Рассказать секрет, Малфой? — прошипела Гермиона, мягко опускаясь на подушки. Высказывания против Рона почему-то больше не задевали её, а только смешили.
— Слушаю, — он умело подыграл ей, ожидая очередную колкость.
— Подойди ближе… — Гермиона махнула рукой и, заметив изумление на его лице, чуть не прыснула со смеху. — Да, вот так, — продолжила она, когда Драко приблизился почти вплотную. — Ты будешь сильно удивлен, но люди спят друг с другом не только из-за денег.
— Ты лжешь мне! — он изумленно расширил глаза, хватаясь за сердце. — Никто в здравом уме не согласится спать с Уизли за просто так! Или ты занимаешься благотворительностью, как всегда? О, я вижу эти лозунги, — он воодушевленно махнул рукой, — Даешь свободу эльфам, а Рону Уизли — секс из жалости!
— Не могу поверить, что хоть одна женщина смогла вытерпеть твой острый на мерзости язык, — Гермиона скривилась и передернула плечами.
— Не хочу хвастаться, Грейнджер, но на мой язык еще никто не жаловался, — Драко оскалился в надежде, что волшебница тут же покраснеет и отвернется, но она выслушала его с бесстрастным выражением лица.
— Бедняжки! — трагично протянула Гермиона, прикладывая руку ко лбу. — Они вынуждены молчать, чтобы заработать себе на хлеб!
— О ком ты говоришь?
— О проститутках из Лютного переулка, разумеется.
Драко не понимал, что с ним происходило. Он был зол и невероятно счастлив одновременно, а из груди рвался иррациональный смех.
— Грейнджер, ты идеальна, — вдруг выпалил он, и Гермиона испуганно вжалась в подушки.
— Не начинай, Малфой. Мы уже обсуждали это, — строго начала она, но была тут же прервана.
— Я вижу, сколько всего невероятного дремлет в тебе, и просто не могу смотреть, как Уизли вытирает об это ноги. Не верю, что ты сама не понимаешь этого. Гермиона…
— Нет, Малфой! Прекрати! — она попыталась закрыть уши руками, но пальцы Драко мягко перехватили запястья и потянули их вниз.
— Чего ты боишься?
— Это неправильно, — она облизнула губы, приковывая его взгляд к своему лицу. — Все, что ты делаешь. Это все только игра для тебя, и…
— Мерлин и Моргана! Отец был прав, когда говорил мне о том, что нужно обдумывать слово десять раз, прежде чем сказать его женщине! То, что мы делаем втайне, то, что заставляет тебя испытывать чувство сладкой опасности — это и есть наша маленькая игра. А все остальное…
— Дело не только в этом!
— А в чем, Грейнджер? В недоразвитом Уизли? В его семье, возлагающей на тебя надежды? В изменчивом общественном мнении? Ты не обязана быть с ним только для того, чтобы поддерживать душещипательную историю о любви героев войны. Прекрати брать на себя слишком много! В погоне за чужим счастьем ты забываешь о своем… — он склонился совсем близко, и яростный шепот покрыл мурашками кожу шеи. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты наконец услышала меня? Тебе не нужны ни мои деньги, ни мое влияние, а это до сих пор было всем, что я мог кому-либо дать. И я не лучший человек, но свои обещания — смотри мне в глаза, Грейнджер — я никогда не нарушаю. Разве ты не хочешь узнать, какого отношения заслуживаешь?
— Я так устала, — Гермиона закрыла глаза и помотала головой. — К чему все эти разглагольствования? Почему, Малфой, ты просто не можешь отстать от меня? Хочешь очередной трофей в свою коллекцию, чтобы потом хвастаться перед своими друзьями?
— Я хочу тебя, верно. Не тело, не очередную победу, не одноразовый секс. Я хочу тебя. И прошу лишь, чтобы ты дала мне хоть один шанс, прежде чем снова отвергнуть. Мерлин, неужели тебе так нравится жить в унижении? Я не могу видеть, как все остальные молчат, пока Уизли делает из тебя посмешище…
— Хорошо, Малфой, — перебила Гермиона, не в силах больше выносить жестоких слов, почему-то находящих отклик в её сердце. Ей было так тяжело, так невыносимо тяжело думать о том, что все это правда, что голос кривился из-за кома, застрявшего в горле. — Я дам тебе шанс. Только одно…
— Боже, Гермиона, что угодно! — не сумев удержаться от сильного порыва, он склонился к ней и, едва прикасаясь губами к линии челюсти, сбивчиво зашептал:
— Я сделаю все, что захочешь. Пожалуйста, Гермиона, скажи мне.