Глаза Грейнджер были безэмоционально устремлены в потолок. Набравшись смелости, она разомкнула губы:
— Одно твое слово, Малфой, и я отвечу «да». Скажи, — она слегка повернула голову, и непрошенная слеза скатилась по щеке, разбиваясь о его горячие губы. — Он ведь изменяет мне?
Драко замер, и его сердце, до этого неистово клокотавшее в груди, тут же застыло. Соленый привкус слез отрезвил, и Малфой медленно отстранился, чтобы взглянуть в её лицо. Губы Грейнджер дрожали в такт собирающейся в глазах влаге. Драко долго смотрел на них и мучительно думал. Всего одно слово отделяло его от цели. Всего одно слово — и все, что ему грезилось темными Уилтширскими ночами, могло воплотиться в жизнь. Но это слово, словно непростительное заклинание, могло уничтожить её в мгновение ока. Внутри отчаянно боролись два желания, и первое — самое сильное и эгоистичное — постепенно одерживало победу. «Скажи, что Уизли жалкий изменщик, и она станет твоей», — шептал первый голос, а второй продолжал: «Скажи и этим уничтожь её». Драко сглотнул, сделал короткий выдох и резко отпрянул.
— Я не знаю, — растерянно прошептал он, чувствуя, как приятное наваждение с воем покидает его тело. — Не знаю, — и, задержав задумчивый и смятенный взгляд на Гермионе всего на секунду, быстро зашагал к выходу. Выйдя за дверь, он остановился в полупустом коридоре больницы и сжал зубы от злости на себя.
— Ты трус, Малфой, — прошипел он себе под нос. — Ты просто трус.
***
Гермиона стояла перед зеркалом, безынтересно косясь на свое бледное отражение. Несчастное выражение лица портило все: и вполне сносную прическу, и легкий макияж, и даже симпатичное красное платье, купленное на пятую годовщину их с Роном отношений. Грейнджер хотелось немедленно переодеться в пижаму и залезть в кровать, чтобы снова заснуть и не думать о бедламе, творящемся в её жизни. Сделать это не давало письмо от миссис Малфой, в подчеркнуто вежливой форме сообщающее о том, что если Гермиона не явится на благотворительный вечер, то все расходы будут повешены на неё. В аккуратно выведенных строчках Грейнджер чувствовала холод ненависти Нарциссы, и это было одной из причин, почему аппарировать в Уилтшир сегодняшним вечером совершенно не хотелось.
Немного больше волновал Малфой. Всю прошедшую неделю он вел себя странно, а именно — как нормальный взрослый человек. Гермиона не получила ни одной похабной записки и ни разу не столкнулась с ним в лифте или атриуме. Казалось, Драко путешествовал по Министерству в плаще-невидимке, и это вводило Грейнджер в полнейший ступор. Раз за разом она пыталась убедить себя в том, что только этого и желала, но количество вопросов только росло, и Малфой не давал покоя уже в мыслях.
Гермиона долго думала над тем, что случилось между ними в больнице, и никак не могла понять, почему он — король невозмутимости и нахальства — вдруг так испуганно посмотрел на неё в тот момент. Быть может, ей действительно стоило серьезнее относиться к его чувствам? Совестливая сторона сознания настойчиво повторяла о том, что Малфой обиделся, но Гермиона тут же опровергала такие мысли: этого человека нельзя было пронять парой слов. Дело было в чем-то другом, и это не давало спать по ночам.
Гермиона напряженно выдохнула и бросила взгляд на приглашение, лежащее на столе. Оно было предназначено для Рона, но волшебница даже не надеялась, что он отправится на прием вместе с ней. Схватив с кровати, на которой последние несколько ночей спал один только Рон, маленькую сумочку, Гермиона направилась на кухню. Все внутри дрожало от нервов и нежелательных мыслей, а потому она недолго думая достала из холодильника бутылку вина и наполнила высокий бокал на одну треть. Опершись поясницей на кухонный гарнитур, она мрачно взглянула на макушку Рона, сидящего в гостиной перед телевизором. Периодически он что-то недовольно выкрикивал и передразнивал комментатора, делая большие глотки из очередной бутылки с выпивкой.
— Рон, — все же позвала она, сделав пару глотков. — Ты не пойдешь со мной на прием?
— О, так мы снова разговариваем? — язвительно фыркнул Уизли спустя десяток секунд.
— Что я там забыл?
— Он очень важен для меня.
— Не будь эгоисткой. Для меня, например, важен этот матч, но я же не заставляю тебя смотреть его вместе со мной!
— Пожалуйста, Рон. Я боюсь, что случится что-то плохое.
— Что может случиться? — лениво отозвался он, но все же повернул голову к Гермионе.
— Малфой, — сглотнув, произнесла она, решив, что раскрыть правду будет лучшим выходом. — Малфой пытается соблазнить меня, — эти слова дались с таким трудом, что, когда Гермиона услышала громогласный смех Рона, все внутри неё сжалось до единственного чувства — обиды.
— Драко Малфой? — он схватился за живот, пытаясь побороть приступы хохота. — Ты же в курсе, что ему интересны только высококлассные модели Ведьмополитена?
— Считаешь, что я не могу ему нравиться? — изумленно вскинув брови, Гермиона ступила вперед. Внутри все сворачивалось гневом от слов Рона.
— Ну, Герм… — он обвел её снисходительным взглядом. — Драко Малфой, конечно, ублюдок, но он не трахает все, что движется.
— Мерлин, — Гермиона почувствовала, как силы покидают её, а потому оперлась ладонью о столешницу. Складывалось такое впечатление, что Рон ударил её, выбивая из груди весь воздух. — Какой же ты мерзкий…
— Что ты сказала? — его брови медленно поползли вверх, и телевизор мгновенно выключился.
— Что слышал, — бесстрашно ответила Гермиона, отпивая из бокала ещё немного вина.
— Ты с ума сошла? — он поднялся, грозно сощурив глаза, и сжал кулаки.
— О нет, Рональд. Сейчас я соображаю как никогда прекрасно, — хмыкнула она и, налив в бокал еще немного вина, расслабленно оперлась о столешницу. — Хотя от выпивки немного кружится голова, — лукаво улыбнувшись, она подалась вперед:
— Кто знает, какую глупость я могу совершить в таком состоянии? Может, станцую на столе перед Министром, а, может, пересплю с Драко Малфоем…
— Да кому ты нужна! — прошипел Рон и сделал резкий выпад вперед, чтобы схватить Гермиону за предплечья. Вино плеснуло за края, орошая платье багровыми пятнами. — Никому кроме меня…
— Отпусти, Рон, мне больно! — Гермиона дернулась в сторону, чувствуя, как пальцы Уизли болезненно вдавливаются в её кожу. Она не боялась его, но чувство обиды, сковавшее легкие, заставляло все тело предательски неметь. Именно поэтому Грейнджер потянулась за палочкой только тогда, когда боль в предплечьях стала практически невыносимой.
— Отойди, я не стану сдерживаться, — пригрозила она, и Рон тут же отшатнулся. О, он хорошо знал, на что способна Гермиона в гневе.
— И все как раз наоборот. Я, похоже, нужна кому угодно, но не тебе, — и, схватив сумочку, ринулась к двери. Вылетев за порог, Гермиона судорожно выдохнула и, собравшись с мыслями, аппарировала.
Уже оказавшись перед чугунными воротами Малфой-мэнора она поняла, что забыла накинуть на себя хоть какую-то верхнюю одежду. Колючий ветер хлестнул по обнаженным рукам, заставив Гермиону съежиться и застучать зубами. Ворота начали медленно раздвигаться, и она, не дожидаясь полного их открытия, прошмыгнула вперед. Взгляд остановился на сияющем особняке, и Гермиона так и не смогла понять, от чего её пробрала дрожь: от нового порыва ветра или от внезапно нахлынувших воспоминаний. Глухо цокая каблуками по вымощенной гранитной дорожке, она добежала до крыльца и в замешательстве остановилась перед дверью. Стучаться в трехэтажный особняк размером с четыре среднестатистических дома было бы в высшей степени глупо. Однако спустя секунду щелкнул запор, двери открылись, и на Гермиону упал ослепляющий золотистый свет. Зажмурив глаза, она спешно шагнула за порог, стремясь как можно быстрее оказаться в тепле, но тут же наткнулась на чье-то так некстати возникшее в проходе тело.
— Прелестный способ приветствия, мисс Грейнджер, — раздался над ухом голос, которого Гермиона не слышала так близко почти неделю. — Вам следует практиковать такое чаще, — и уверенная рука легла на талию.
— Малфой! — в её голосе было больше удивления, чем злости или раздражения. — Ты меня под дверью караулил?