— Да, — практически прошептала Гермиона, ежась под двумя пронзительными взглядами. Если секунду назад она пылала уверенностью и отвагой, то теперь от этого не осталось и следа.
— Проходите, — Люциус сделал движение рукой, и Гермиона вопросительно посмотрела на Нарциссу.
— Но… — зажмурив глаза, начала та, однако была тут же прервана.
— Они должны поговорить, — твердо заключил мистер Малфой, и даже Гермиона испугалась его резкого тона.
Коридоры были пустынны, темны и холодны. Эта обстановка почти сразу вогнала Гермиону в уныние. Она шла за приставленным к ней домовиком, безрадостно оглядывая стены и мрачные картины. Комната Драко находилась на втором этаже, и за время перемещения Гермиона успела придумать несколько дежурных фраз, которые она могла бы сказать. Было страшно и волнительно, и Грейнджер невольно сравнила эти ощущения с теми, что испытывала при сдаче экзаменов у Снейпа.
Наконец заветная дверь оказалась перед ней, и домовик бесшумно исчез, оставляя Гермиону наедине с подавляющей тишиной и волнением. Глубоко вдохнув, она толкнула дверь и вошла. В комнате, несмотря на то, что был день, царила почти непроницаемая темнота. Плотно зашторенные окна не пропускали даже тот скудный свет, который лился на поместье с затянутых тучами небес.
— Я уже сказал, что мне не нужна помощь и твое постоянное присутствие. Пожалуйста, мама, уйди, — прозвучал хриплый голос из глубины комнаты, и Гермиона вздрогнула.
— Это не… — она замерла, схватившись за ручку двери. Сделать шаг в темноту казалось выше её сил. Говорить что-то еще не имело смысла: Гермиона поняла, что Малфой узнал её. Он молчал, и в темноте не было слышно даже его дыхания. Только спустя минуту в углу неподалеку от Гермионы вспыхнула, фыркнув, свеча, и комната озарилась скудным светом. Грейнджер принялась жадно осматриваться вокруг, но тут же остановила взгляд на фигуре, застывшей у широкой разостланной кровати.
— Закрой дверь, — тихо попросил Малфой, немного покачнувшись. Гермиона нахмурилась и, не оборачиваясь, захлопнула за собой дверь. Следовала череда томительных молчаливых секунд. Наконец Драко, словно собравшись с силами, сделал неуверенный шаг вперед. Его походка была нетвердой, словно он научился ходить только вчера.
— Я писала тебе, — не выдержав, выпалила Гермиона и шагнула вперед.
— Зря, — выдохнул он, и Грейнджер почувствовала, как холодеют пальцы. — Ведь я не мог прочитать.
Наконец отблеск света коснулся его лица, и Гермиона не сумела сдержать судорожного выдоха. На глазах Драко, контрастируя с бледной кожей лица, лежала черная повязка.
— Что с тобой? — беспомощно выдохнула она.
— Последствия проклятья. Все восстанавливается постепенно. Слух и голос вернулись три дня назад, но со зрением все протекает медленнее. Не пугайся, — Драко натянуто улыбнулся. — Какое-то время мне нельзя находиться при ярком свете.
Они снова замолчали. Гермиона не могла пошевелить языком и только рассматривала его лицо, борясь с острой жалостью. Ей хотелось плакать, и она не могла объяснить почему.
— Прости, что не навестила раньше. Я просто… — Гермиона замолчала, почувствовав, что не сможет сказать ему о том, что совершенно запуталась в своей жизни и полностью ею измотана. Казалось, что она должна была дать Драко определенный ответ.
— Просто… Что? — Малфой поджал губы. Он тоже знал, что имеет право на правду.
— Я очень благодарна тебе за то, что ты сделал, и…
— Грейнджер, — он неприязненно скривился. — Оставь благодарственные речи для кого-нибудь другого. От твоего официального тона меня начинает мутить. Успокойся и присядь.
Драко, выставив руку вперед, сделал несколько шагов вправо и наконец нашел ладонью спинку бархатного дивана. Медленно опустившись на него, он закинул ногу на ногу и выжидающе поднял голову. Гермиона вздохнула, нервно разгладила рубашку и посеменила следом.
— Я слышал, Поттер пожалел рыжее ничтожество и позволил тому отделаться штрафом и увольнением.
— Да, — виновато опустив голову, сказала Гермиона.
— Ты тоже была к нему снисходительна? Клянусь, если вы мило поболтали и простили друг другу все обиды, я найду Ванессу и заставлю её бросить в меня заклинание ещё раз.
— Что ты несешь! — рассеянно буркнула она. — Я не разговаривала с Роном и не намерена делать это в будущем.
— Наконец-то хорошие новости, — хмыкнул Драко и замолчал. Гермиона пристально вглядывалась в его неподвижную фигуру и бледное лицо, пересеченное черной повязкой, и медленно умирала от тоскливого чувства, разворачивающегося внутри. Наконец тишина надоела и Драко:
— Так для чего ты пришла? Вряд ли посещение моего дома вызывает у тебя восторг.
— Да, — хмыкнула она, но тут же осеклась. — В смысле, я…
— Мерлин, ты мнешься, как первокурсница, — он цокнул языком и расслабленно откинулся на спинку сиденья. — Держу пари, ты чувствуешь себя ужасно виновато. Но спешу заверить: мне ничего от тебя не нужно, так что даже не пытайся чем-то откупиться.
— Я очень благодарна тебе…
— Да, — резко оборвал он. — Я это уже слышал.
Они сидели молча некоторое время.
— Прости, я не должна была поступать так опрометчиво. Из-за меня ты…
— Первой части высказывания было достаточно, — Драко жестко усмехнулся. — Я не держал на тебя ни зла, ни обиды, но, чтобы твоей совести было легче, скажу: ты прощена.
— Спасибо, — потерянно прошептала она, чувствуя, как вина, напротив, становится только больше.
— Пожалуйста, — бесстрастно ответил он, и Гермиона вспыхнула, подумав, что он над ней издевается.
— Не надо, Драко, — укоряюще прошептала она и нашла ладонью его руку. Малфой молчал, сжав губы в плотную линию. — Хорошо, — Гермиона сокрушенно кивнула головой. — Я уйду. Только… — помедлив, она поднялась и остановилась напротив него. Его лицо, похожее на мраморное изваяние, не выражало никаких эмоций. Гермиона, преодолевая дрожь во всем теле, осторожно положила ладони на его плечи и слегка сжала пальцы, когда, наклонившись, коснулась губами его губ. Её сердце скрутилось и упало за это короткое мгновение, но Малфой был по-прежнему неподвижен.
— Ты оскорбляешь меня своей жалостью, — низко проговорил он.
— Это не…
Его пальцы впились в её талию и резко потянули. Гермиона сдавленно охнула, когда, теряя равновесие, немного неуклюже упала к нему на колени. Дыхание Малфоя тут же оказалось так близко, что она даже не успела отстраниться, прежде чем прохладные губы оставили отпечаток на её скуле, а потом, словно ища путь, двинулись вниз.
— Малфой…
Она ощутила, как её голос заглушается напором чужих губ, и стиснула руки на его плечах. В движениях губ Драко чувствовались резкость и злость, и Гермиона не могла взять себя в руки, чтобы взять ситуацию под контроль. Она была оглушена этой вспышкой то ли гнева, то ли страсти, и первые несколько секунд позволяла терзать свои губы.
— Нет, нет… — пролепетала она, придя в себя, и с трудом отстранилась от него. — Ты ведь не хочешь этого.
— Я хочу, Грейнджер, я хочу тебя даже сейчас, когда моя чертова гордость уязвлена твоей чертовой выходкой! — резко отклонив голову, прошептал он ей на ухо. — С тех пор, как я снова в сознании, все время мою голову занимала только одна мысль: почему ты сказала нет в тот раз?
— Я могу объяснить! — вспыхнула она.
— Извини, Грейнджер, но я не мог разговаривать несколько дней, и хочу выговориться, — резко оборвал он. — И все это время я бесконечно думал о том, почему не заслуживаю твоего доверия после всех вещей, которые мы пережили. И не говори про Хогвартс, Мерлина ради! Я был слюнтяем и мерзавцем, но ты и сама знаешь, что это не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню. И я думал, постоянно думал о тебе и задавался кучей бессмысленных вопросов… Но сегодня ты приходишь и заявляешь, что тебе очень жаль, ты благодарна, и это все таким тоном, будто Кингсли послал тебя вручить благодарственное письмо от Министерства… Не надо играть в сестру милосердия и делать вид, что печешься обо мне. Это чушь. Но ты трусишь и боишься сказать мне в лицо, что все твои чувства ко мне ограничиваются жалостливой благодарностью и виной.