Прокрусту на самом деле, совсем не хотелось слушать рассказы Тесея, который как назойливая муха отвлекал его мысли от сладких предвкушений будущих обладаний. Но дабы не выглядеть в глазах гостя неблагодарным слушателем, приходилось делать вид, что ему интересно. Искренне смеяться тоже не получалось, выходило жалкое подобие смеха.
Тесей внимательно наблюдал за ужимками Дамаста, чувствуя, что в это время его мысли заняты чем-то другим. Он стал рассказывать ему подряд разные смешные и нелепые курьезы из жизни людей, но в ответ Прокруст идиотски хихикал, не вникая даже в то, что ему говорят.
И вдруг одна история преобразила его. Он даже отложил на время зайца и нож и внимательно стал слушать рассказчика. Тесей уловил перемену в Дамасте и нарочно стал вести рассказ медленней, чтобы не проглядеть тайники запертой души отшельника.
Суть рассказа была такова, что некие, весьма благочестивые чужеземцы, были брошены живыми в неглубокую пропасть за распространение своей веры. Будучи покалеченными, но оставшиеся живыми, они вместо проклятий, стали воссылать благодарения тому, кто приговорил их к смерти, называя его вершителем истинной справедливости.
Когда рассказ был окончен, Прокруст изменился в лице и довольный, утробный хохот вдруг вырвался из его груди. Мрачный, животный дух наполнил пещеру, так сытый хищник напившийся крови издает звуки в ночи.
Тесей замерев, глядел как пред ним раскрылись тайники души, обнажив самые глубинные его помыслы. Теперь он точно знал, кто перед ним - простой отшельник или злодей. Он снова взглянул на черно-бурое пятно у ложа и словно видение родилось у него в голове, подтвердив его догадку.
Прокруст сидел у очага спиной к Тесею и дожаривал зайца. Проще всего было подойти к нему сзади и сразить его мечом, но Тесей никогда не бил противника в спину. Затевать схватку в тесной пещере было неразумно, ибо не было свободы маневра. Неровен час можно было поплатиться за свою самоуверенность. Нужна была хитрость, которая бы лишила злодея его же огромной силы, а ему дала шанс избежать коварного удара Прокруста.
Разбойник повернулся лицом к нему и сняв ароматного зайца с вертела, положил его в большую медную миску.
- Прошу Тесей, раздели со мной эту скромную трапезу - сказал Прокруст и жестом указал на жаркое. Тесей поднялся с ложа и подойдя к догорающему очагу, сел на большой деревянный чурбан.
А это, чтобы пища не была пресна - Прокруст поставил рядом глиняную чашку с чесночной пастой на оливковом масле.
- Вдали от дома, что может быть вкусней жаркого с чесночной пастой! - ответил проголодавшийся Тесей, чувствуя, что пища из рук убийцы может стать ему поперек горла. Но и заяц и паста оказались действительно превосходны. Они отрывали куски жаркого и макая их в плошку с пастой, отправляли в рот. Бедняга Гарб терпеливо ждал своего часа, сглатывая слюну от доносившихся из пещеры ароматов.
Поглощали они пищу молча, но Тесей заметил, как взгляд Прокруста постоянно скользит ему за спину. Он оглянулся и понял, что это меч стоящий у ложа так приковывает его внимание. Тесей вдруг вспомнил старую военную мудрость о том, что добытый в честном бою меч поверженного врага, переходит победителю и служит ему верой и правдой, а то оружие, что выкрали или взяли хитростью, превращается в руках чужака в клинок карающий его же. Нужно было лишь малое - вложить соблазн этого шага в голову Прокруста и ждать удара.
- Я вижу, меч мой глянулся тебе? - спросил Тесей.
Прокруст смутился и пробубнил что-то невнятное набитым ртом. Тесей поднялся, отер руки о край хитона и взяв меч, вернулся к очагу.
- Дать тебе его в руки не могу - начал Тесей, - Ты знаешь, что личное оружие можно взять только у поверженного в бою, но я хочу показать тебе клинок.
Он медленно и плавно вынул меч из ножен, держа его вертикально перед собой. В полумраке пещеры холодный металл клинка засветился догорающим светом углей. Он поворачивал клинок в разные стороны и блики отраженного света заскользили по стенам пещеры.
Прокруст сидел завороженный. Никогда и ничего в своей жизни он не вожделел, так как этот меч. Ему казалось, что душа и его убогая жизнь обретут новый смысл и полноту, лишь только он овладеет им. С самых древних времен так устроено, что руками алчных можно двигать горы и рушить целые империи. Пороки людские - великие поводыри и полководцы, ведущие за собой зачастую целые народы на жертвенный алтарь.
Тесею более ненужно было ничего, лишь подливать масло в огонь воспаленной алчностью души Прокруста. Он показывал ему тонкую чеканку ножен, голубую бирюзу украшавшую подвязки, резную рукоять. Охотник поставил капкан, разложил приманку и зверь сам шел в него, оставалось только ждать.
В пещере стало совсем темно и закончив трапезу хозяин предложил гостю отправиться на покой. Устроившись на предложенном ему ложе, Тесей приподнялся и спросил - Могу ли я Дамаст, просить тебя еще об одном одолжении?
- Все что могу и чем владею - ответил Прокруст.
- Разреши укрыться на ночь, вот тем кожаным плащом - попросил Тесей указывая на плащ, висящий на деревянном колышке, забитым в щель.
Прокруст на мгновение задумался, но негоже было отказывать гостю в столь скромной просьбе и сняв его со стены, он подал его Тесею.
- Благодарю богов за тебя - ответил он и вытянувшись на ложе укрылся сверху плащом, нарочно оставив торчать свои голые лодыжки.
Окинув его взглядом, удовлетворенный Прокруст пошел к своему ложу и ухнув, гулко завалился на него, выдохнув чесночную отрыжку.
Пещера все больше и больше погружалась в беспросветную темноту. В паре метров друг от друга лежали разбойник и его жертва. Каждый думал о своем, но на этот раз жертва догадывалась, что ее ждет и не собиралась сладко спать.
Выждав некоторое время, Тесей аккуратно и бесшумно обернулся плащом словно свитком и сдвинул его к ногам. Ноги же он поджал к себе, оставив вместо них висеть в воздухе скрученный кожаный плащ. В темноте его можно было принять за свисающие ноги спящего человека. Устроившись поудобней и приготовившись к любой неожиданности Тесей засопел носом, давая знак Прокрусту, что он уже спит.