— Даже не верится, что я лечу на «Северной Звезде». Это же новейшая разработка Агентов Света! Сэм умер бы от зависти, если бы узнал… — и тут я осекся, вспомнив, что мы с Сэмом в ссоре, и не стал развивать эту тему.
— Но почему ты взяла именно «Звезду»? — спросил я у матери минуту спустя. — Мне почему-то казалось, что на таком корабле летают только на самые важные и решающие задания.
На долю секунды Фригга оторвалась от управления и кинула на меня пристальный взгляд.
— А мы с тобой сейчас, значит, по твоему мнению, летим на веселую прогулку? — её голос прозвучал как-то напряженно, и я насторожился.
— Конечно, нет, — поспешно возразил я. — Я понимаю, что это своего рода военная операция, но нельзя же приравнивать её к самым важным и решающим миссиям Агентов Света.
— Можно, Локи. Даже больше тебе скажу, просто необходимо. Если бы ты знал, о чём говоришь, ты бы сразу понял, почему мы полетели на «Северной Звезде». Но ты до сих пор не осознаешь весь масштаб катастрофы и ужас того положения, в котором мы оказались.
— Так может, просветишь меня, что случилось? — я решил, что сейчас самое время выпытать у матери всю правду. — Зачем ты заморозила детей и почему для нас так важно найти их?
Фригга тяжело вздохнула и перевела корабль на автопилот.
— Да, придется рассказать, раз уж ты работаешь со мной, — по голосу матери я понял, что ей неприятно об этом говорить, и она предпочла бы держать всё втайне. — Началось всё это очень и очень давно, особенно если смотреть твоими глазами. Мне в те времена было чуть больше трехсот лет. Сейчас тебе будет сложно в это поверить, но на самом деле, сто лет или триста — разница невелика. Это сейчас среди Агентов много молодежи, и все нормально к этому относятся; в те же далекие времена я была единственной. Все мои товарищи были старше меня как минимум на двести лет, а средняя разница в возрасте составляла все пятьсот. И потому неудивительно, что на базе ко мне относились как к любопытному ребенку, которого любят, но не воспринимают всерьез. Многие вообще сначала были против того, чтобы присвоить мне статус Агента, но Селестине удалось уговорить их. И даже тогда мне казалось, что этот статус мне дали чисто для смеха и для того, чтобы не обижать меня. Это примерно как пятилетнему ребенку говорят: «Да, конечно, ты уже тоже взрослый». Формально я стала Агентом, но отношение ко мне в коллективе не изменилось. Со мной проводили беседы о чести, морали и принципах, поручали несложную работу, брали на неопасные задания, но никогда и близко не подпускали меня к разного рода научным проектам и разработкам. А я чувствовала в себе огромный исследовательский потенциал, у меня в голове было миллион идей по поводу улучшения нашей работы, но их никто, за исключением Селестины, и слушать не желал. Это расстраивало меня, угнетало, я просто не знала, что сделать, чтобы доказать им, что я могу предлагать действенные и эффективные решения.
— Да, понимаю, это действительно очень обидно, — не мог не согласиться я, потому что сам имел несчастье прочувствовать это на собственной шкуре.
— Вот и я в то время думала так же, — Фригга печально улыбнулась. — Я рассказала о своих чувствах Селестине, и та не нашла ничего лучше, как выделить мне личную лабораторию для собственных исследований, оснащенную необходимыми приборами и реактивами. Она, вероятно, в тот момент думала, что дарит мне развивающую игрушку, которая избавит меня от ощущения неполноценности и создаст видимость моей значимости. Селестина и вообразить не могла, что я в таком юном возрасте сумею создать что-то серьезное и даже опасное. Это и было её роковой ошибкой. Она недооценила мои возможности. Едва я получила в своё распоряжение научно-исследовательскую лабораторию, передо мной встала ясная и точная цель. Как сейчас помню, что я записала её в свой личный дневник быстрым неаккуратным подчерком. «Я переплюну все научные достижения Агентов Света», — писала я, сгорая от возбуждения. — «Я докажу им, что я — лучшая из них, и недооценивать меня опасно!» Впоследствии эти строчки оказались пророческими.
— А что ты решила создать?
— Оружие, — лаконично ответила Фригга. — Абсолютно новое по своей сути оружие. Совершенное оружие, как называла его тогда я.
— А причем здесь дети?
— Человек — самое совершенное существо в галактике, благодаря своему разуму. Я хотела создать мыслящее оружие, Локи. Оружие, которое делает все самостоятельно и практически не требует внешнего контроля. Оружие, выполняющее ряд сложнейших функций, включающих шпионаж и оперативный сбор данных. Оружие, которое невозможно засечь и вычислить, так как оно не привлекает к себе внимания. И за основу для него я решила взять человеческих детей. Дети быстрее взрослых учатся и овладевают новыми навыками — это биологическая особенность организма. К тому же, дети ни у кого не вызовут страха или подозрений, и оружие будет более незаметным.
— То есть ты решила превратить детей в оружие? — уточнил я.
— Именно, — подтвердила Фригга. — В оружие, которому нет равных.
— Грандиозная идея. Это же огромные перспективы!
— Ты мыслишь точь-в-точь как я на момент разработки моего проекта. Я тоже думала лишь о перспективах. Моё воображение рисовало фантастические картины, где моё «совершенное оружие» с легкостью расправляется с убийцами, террористами и прочими злодеями, которые наводят страх даже на опытных Агентов. В то время я искренне и твердо верила в то, что моё изобретение перевернет мир и освободит галактику от зла. И потому ты можешь себе представить, с каким фантастическим рвением я взялась за работу.
— И с чего же ты начала? — поинтересовался я.
— С создания основы. Искусственным методом я создала две человеческие особи и начала вносить в них изменения еще на стадии эмбрионального развития. Я изменила их ДНК, подвергла их ряду магических изменений, вживила в них огромное количество приборов. И с каждым моим шагом они становились все меньше людьми, и все больше — «совершенным оружием».
— Историю Ники напоминает.
— О, да, — согласилась Фригга. — И это не совпадение. Ведь на создание такого оружия меня вдохновили именно изменения, которые произвела в своём теле Ника. Её путь в то время казался мне очень перспективным и притягательным. Я нашла и детально изучила всю информацию об экспериментах Ники, которая была у Агентов Света, и позаимствовала оттуда многие идеи. Но в то же время я желала, чтобы моё оружие служило исключительно добру, и потому я не стала лишать детей чувств и эмоций, как сделала с собой Ника. На самом деле я не очень четко представляла себе, что у меня получится в результате. «Это будет идеально», — говорила я себе. А вот сами характеристики идеала представлялись мне весьма смутно. Так что по большей части действовала я по наитию, наобум, проще говоря.
— Так тебе удалось совершить задуманное? — затаив дыхание, спросил я.
— Почти. Когда всё уже было готово к испытанию, о моей работе узнала Селестина. Я думала, она обрадуется, узнав о моём достижении, а она огорчилась.
— Почему?
— Разве ты не понимаешь, что в погоне за совершенством я нарушила основополагающие моральные принципы, на которых основана вся жизнь Агентов? Я лишила людей нормальной жизни, превратив их во что-то, чему невозможно подобрать адекватного определения. Я сломала им судьбы. Эти странные, искусственно созданные, но мыслящие и чувствующие существа были обречены на вечные страдания, ведь они никогда не смогут стать полноценными людьми и понять мир, в котором они живут, потому что они созданы не для этого. Представь, что ты создан для выполнения какой-то одной задачи, а все остальные пути для тебя закрыты. Ты выполнил задачу, и всё, ты уже никому не нужен, потому что ты не человек, а лишь средство для достижения определенной цели. Это сложно объяснить, я сама не до конца понимаю, каково это. Наверное, понять это могут лишь те несчастные существа, которые обречены на такую жизнь. Работая над проектом, я просто не задумывалась об этом, а когда Селестина заставила меня задуматься, я сама пришла в ужас от содеянного. Я плакала и не знала, как теперь загладить свою вину. Когда я поняла, что поступаю ничуть не лучше, чем ученые «Черного Квадрата», я была уверена, что Селестина в лучшем случае выгонит меня, а в худшем — посадит в тюрьму за запрещенные эксперименты. Я была готова сквозь землю провалиться. Стыд сжигал меня изнутри. Но Селестина поняла, что я совершила эту ошибку из-за неопытности, непонимания и легкомыслия, а не из-за внутренней злобы и жестокости, которыми не обладала, и потому она разрешила мне остаться.