– Ладно, пойдем, – ледяным голосом сказал он, отпирая дверь.
Я хотела пискнуть: «Куда?» – но он впихнул меня внутрь, сгреб в охапку и потащил по темному коридору.
Спрашивать расхотелось. Все мои мысли были сконцентрированы на том, чтобы не грохнуться, ноги почему-то заплетались ещё сильнее, чем на парковой дорожке. Да и что тут спрашивать? Ясное дело: заподозрив меня в пьянстве, новый родственник решил лично доставить непутевую невестку в комнату.
Ну и ладно. Что-то мне становилось все хуже и хуже, в горле совсем пересохло, в голове гудело, а окружающая действительность так и норовила размыться и превратиться в одно сплошное пятно.
Мы остановились. Дверь открылась, сильные руки втолкнули меня в комнату. Что за манеры!
– Эй! – возмутилась я. Но из пересохшего горла вырвался лишь неубедительный писк.
– Сказал же, не шуми, – шикнул Бояринцев и закрыл дверь.
Что он собрался делать в моей комнате? На какое-то мгновение мне удалось сфокусировать взгляд, перед глазами в полной темноте прорисовались два оконных проема. Откуда два? У меня одно окно…
И стало ясно: комната эта вовсе не моя.
Глава 6
Через мгновение я оказалась прижата грудью к стене, подол рывком задрали, и мужская рука по-хозяйски нырнула между ног. Этого не может быть! Что я делаю? Что он делает? Так нельзя, потому что… Почему я уже не успела подумать – горячая ладонь между ног шевельнулась, пальцы жадно стиснули нежную плоть, и все правильные мысли вылетели разом из головы.
Осталась холодная шершавая стена, жар мужского сильного тела сзади, навалившегося так, что не вздохнуть. Я всхлипнула, инстинктивно плотно сдвинув бедра, то ли пытаясь ее остановить, то ли желая прижать еще сильнее… Между ног стало жарко и влажно. Его пальцы с силой задвигались, потирая, сминая, грубо терзая промежность, дразня и распаляя. Я зажмурилась и тяжело задышала. Это было больно и… так приятно… Слишком приятно, черт побери… Жаркая пульсация поднималась снизу живота, по телу прокатывались волны дрожи, соски так напряглись, что почти впивались в холодную стену. Я тихонько стонала, подставляясь под безжалостные ласки.
Хорошо…
Как же упоительно хорошо…
Несколько умопомрачительно сладостных минут, и я выгнулась и вскрикнула, содрогаясь от яркого, острого оргазма. Коленки подогнулись, и я обмякла, едва устояв на подламывающихся ногах. За спиной раздался удивленный смешок, меня отпустили. Пару секунд я стояла, тупо уперевшись лбом в стену. За спиной тихо шуршало, и я догадалась, что он надевает презерватив.
Подол рванули вверх, и между голых ягодиц вдавился возбужденный член, скользнул ниже, раздвигая припухшую влажную плоть. Туда, обратно. Сильно, грубо, нетерпеливо, толкаясь в поисках входа. От этих толчков, от горячего дыхания над ухом, от непристойности и порочности всего этого мгновенно перехватило дыхание. Знакомое возбуждение возвращалось, разгоняло обморочный сладкий дурман, кипело в крови, ядом бежало по венам. Первобытное, дикое, сильное. Я же только что… такого не может быть? Но могло. И было. И почти полная темнота, в которой все происходило, только добавляла жару. Внизу живота сладостно запульсировало, я со стоном выгнулась, шире раздвигая ноги, дернула бедрами, сходя с ума от желания поскорее самой насадиться на твердый горячий ствол. И истошно вскрикнула, когда он с силой ворвался в меня, растягивая и наполняя теплом и такой желанной, упоительной тяжестью.
На мгновение мужчина замер, а потом навалился сзади и задвигался, яростно вонзаясь в мое тело. При каждом мощном толчке меня терло о стену, колючую и шершавую, голым животом, грудью, напрягшимися от возбуждения сосками. Ни ласк, ни нежности, только грубый напор и животная похоть. И это заводило еще сильнее. От острого, пряного, почти болезненного удовольствия хотелось выгибаться и кричать в голос, наплевав на то, что мне это запрещено. Перед глазами вспыхивали и гасли звезды, под кожей перекатывались волны колючего жара, свиваясь в тугой пылающий узел внизу живота.
Сильная рука обхватила за талию, оторвала от стены. Словно в каком-то полупьяном забытье я поняла, что меня развернули. Мгновение – и я уже лежала на кровати, упираясь локтями. Его член вколачивался в мое тело, рука задирала платье все выше, сбивая тонкую ткань. Я горела, чувствуя, как скользит в моем теле мощный, тугой ствол, и каждый раз, когда он погружался полностью, едва не лишалась сознания и обмирала от странного, невыносимого чувства потери, когда он выходил из меня. Я уже ничего не понимала, задыхалась, едва живая.
Он жадно мял мои груди, больно выкручивая соски, и от них словно молниями прошивало все тело, ударяя точно в промежность, мгновенно отзывавшуюся сладкими спазмами. Я стонала, выгибаясь, как струна, металась и всхлипывала от изысканной умопомрачительной пытки, стараясь прижаться распаленной плотью еще сильнее к мужскому паху, растаять, осыпаться искрами. Но он не давал. До синяков стиснул мои бедра стальными пальцами, то с силой дергал их на себя, то придерживал, балансируя в шаге от ослепительного оргазма. Весь мир вибрировал, кружился, пылал темным колючим жаром. Ощущения были настолько убийственно яркими, что, казалось, еще немного, и я потеряю сознание.