– Пожалуйста… Пожалуйста… – проскулила я, не в силах не то что говорить, даже думать.
В голове шумело и вспыхивало, тело ломило от нестерпимого возбуждения, по коже прокатывались волны лихорадочного жара. Тряслись уже не только коленки, но и руки. Он задвигался быстрее, и некоторое время слышались лишь шлепки плоти о плоть, тяжелое короткое дыхание и мои всхлипы и стоны. Пара особенно яростных толчков, и я выгнулась, закричав в голос. Сзади раздался победный рык, руки подломились, и я без сил распласталась по кровати, уплывая в дурман блаженной неги.
Какое-то время тишину прерывало лишь наше разгоряченное дыхание. А потом он сказал:
– Это было… неожиданно. Неожиданно хорошо.
Я вяло перевернулась на спину и бездумно положила ладонь на его твердый и плоский живот. Под влажной кожей перекатывались крепкие мышцы, и веяло от этого лежащего рядом тела звериной мощью, грацией, необузданной первобытной мужской силой без малейших признаков цивилизации. Концентрированный стопроцентный самец, победитель, которому достается все… И было так неожиданно сладко касаться этой мощи, что я не удержалась и скользнула ниже…
Мою руку тут же перехватили стальные пальцы, что-то зашуршало, и в ладонь легли хрустящие бумажки… Купюры?..
– Одевайся. Я провожу тебя. Или найдешь выход?
Понимание пришло сразу же. Черт… он принял меня за девушку по вызову! Ну конечно! Я ведь отправилась спать. Он знать не знал, что я могу бродить по темному саду!
А куда делась та, настоящая? Впрочем, какая разница!
– Найду! – пропищала я не своим голосом. Быстро подскочила, нашарила валяющееся рядом платье, кое-как натянула его и выскочила из комнаты.
Глава 7
Я проснулась довольно поздно. Спала бы дольше, но в комнату постучали.
– Да… – промямлила я, плавая между сном и явью.
– Доброе утро, Ульяна. – В дверь заглянула молодая женщина в строгой униформе с передничком. – Меня зовут Анна Евгеньевна, можно просто Анна. Я присматриваю за домом. – Она мягко улыбнулась. – Там ваши вещи привезли…
– Спасибо… – пробормотала я, вновь сонно закрывая глаза.
Едва уловимый горьковатый аромат коснулся носа, мгновенно пробудив воспоминания о прошедшей ночи. Сильные руки, сжимающие мою грудь, горячее дыхание, колючая жаркая бездна и упоительно сладкая истома, плавящая разум. Моя кожа… Это она пахла им, его руками, его жадными объятиями и крепким мускулистым телом, словно он и сейчас был рядом со мной и… во мне… От одного только этого запаха дыхание перехватило и томительно сладко сжалось внутри…
Господи, да что же это такое? В душ, немедленно! Под ледяную воду! Дверь тихонько скрипнула, я мгновенно подскочила в кровати и воровато покосилась на… как там… Анну Евгеньевну, будто она могла подсмотреть, что творится в моей голове. Щеки горели так, что даже ушам было жарко. Мысли метались, и вспомнить суть разговора удалось с трудом.
Вещи! Мы говорили про мои вещи!
– И где же чемоданы? – наконец мне удалось выдавить из себя что-то связное.
– В прихожей, – тихо ответила Анна Евгеньевна и снова улыбнулась. У нее была дивная улыбка и ямочки на щеках. Пожалуй, она еще моложе, чем мне показалось вначале, так что вполне можно называть ее Анной… – Вам сейчас их принести или позже?
– Сейчас… – торопливо сказала я.
– Хорошо. Помочь разобрать вещи?
– Нет, – отказалась я, – сама разберу, потом.
Анна кивнула и вышла, тихо притворив за собой дверь. Как только ее каблучки поцокали по коридору, я соскочила с кровати и полетела в ванную. На полотенцесушителе белым флагом болталось подсохшее белье. Никогда его больше не надену. Вообще выкину! Мстительно сделав воду похолоднее, я яростно орудовала мочалкой, смывая с себя все запахи и воспоминания. Зубы стучали, кожа покрылась мурашками, зато в голове постепенно прояснялось. И по мере того, как прояснялось, все, что случилось ночью, начинало казаться каким-то далеким, нереальным. Оно настолько не вписывалось в мою привычную жизнь, в мои представления о самой себе, что впору было подумать, что мне просто приснился странный сон. Но увы, это был не сон, и мысль о том, что мне придется столкнуться с Бояринцевым лицом к лицу да еще и смотреть ему в глаза, наполняла душу диким ужасом.