– Не хватит, – горько сказала она. – И больше никогда так не делай.
Лала повернулась к двери.
– Ты куда? – спросил Лириш.
– Ушаш должен знать, что сестра отказалась от него.
– Он для тебя важнее, чем я? – вполголоса уточнил он.
– Попасть в Сайшон и найти семью для меня важнее вас обоих. – Она прямо посмотрела ему в глаза. – Но после письма Ишиндаллы мне кажется, общего у нас с ним намного больше, чем с тобой.
Лириш встал между ней и дверью.
– Я прошу тебя в последний раз обдумать мое предложение. Сотни лучших дочерей Пустыни потеряли бы дар речи от счастья на твоем месте. У тебя будет власть, почет, уважение, прекрасный дом и твоя собственная семья. Мы сможем поднять Шулай на недосягаемую высоту среди самых могучих городов мира. Наши дети и внуки будут гордиться нами. Надо смотреть в будущее, а не копаться в прошлом. Отпусти его, прими мою руку.
Чем дольше и горячее говорил Лириш, тем тяжелее становилось у Лалы на сердце. Не дожидаясь, пока он найдет убедительные слова, она обреченно спросила, уже зная ответ:
– Ты ведь не поедешь со мной в Сайшон морем прямо сегодня?
– Какой Сайшон? Ты с ума сошла! – он в сердцах повысил голос. – Сейчас я должен быть здесь. И ты должна. Городу нужна твердая уверенная рука, иначе все рухнет, не пройдет и года! Но когда мы все здесь устроим…
– Отпусти меня. Пожалуйста.
– Это твоя самая большая ошибка… – тихо сказал Лириш и отошел от двери.
– Пообещай, что не будешь мешать.
– У меня и так слишком много забот.
– И освободишь Ушаша.
– Только если он покинет Шулай. Совету не нужны разбирательства в делах наследования.
– Благодарю тебя… – Лала прикрыла за собой дверь.
Прежде чем зайти к Ушашу, она приготовила легкое питье с травами. Действие отвара кончилось, и слабый дух Ушаша мог не перенести новостей.
Он проснулся в тот момент, когда Лала переступила порог комнаты. Тревожный бегающий взгляд пленника сразу смягчился:
– Знаешь, мне снился странный сон, словно Пустыня ожила и превратилась с чудище со многими глотками. Оно жевало Стену и купола, а потом выплевывало людей. Голых, но невредимых.
– Да, странный сон. Почти вещий.
– Что произошло, пока я спал?
Лала замялась:
– Ничего особенного. Выпей вот это. И я с тобой.
Вопреки ее опасениям Ушаша больше увлекла история со Стеной, чем вероломство Ишиндаллы:
– Я не удивлен. Ты же помнишь, я вообще считал, что все мои горести подстроены любезной сестрицей. Совет будет на ее стороне. И закон тоже.
– Совета как такового сейчас нет, а на закон я могла бы повлиять.
– С чего это? – недоверчиво усмехнулся он.
Усмешка исчезла, когда Лала рассказала про предложение Лириша.
– Это в духе невероятных рыночных историй, которые так любят кухарки и торговки: безродная девица в супругах первого человека Шулая. Но я могу тебя понять. Кто знает мир за пределами Пустыни, не захочет оставаться тут вечно. Вот я, например, уже хочу обратно в Заморье. Но вряд ли туда попаду.
– Наоборот! Ты должен уехать, или умрешь…
Ушаш не успел ответить. На пороге возник стражник.
– Приказ благородного Лириша! – отрапортовал он, протянул Лале свиток и остался стоять с оружием наголо.
Нехорошее предчувствие кольнуло ее, и буквы на свитке не сразу сложились в слова. А когда сложились, вместо колотья в груди возникло горьковатое тепло вины и признательности.
Лириш предписывал Ушашу отправляться с торговыми кораблями в Заморье в качестве советника по иноземным делам со всеми почитающимися правами, обязанностями и вознаграждением. При одном условии: никогда не возвращаться в Шулай. Свиток содержал также приказ для казначейства выдать новоиспеченному советнику все необходимое для путешествия.
Лала и Ушаш молча смотрели друг на друга, пока стражник не кашлянул:
– Благородный Лириш хочет знать время отплытия Мастера Лалы.
– Я пришлю сокола. Иди.
Когда Лала и Ушаш нагрузили Снега нехитрым скарбом и выдвинулись к порту, день перевалил за середину. Шулай постепенно отмывался от бурого налета. Оказалось, не только Лала заметила свойство морской воды, и бойкие мальчишки гоняли дромов с бурдюками от бухты к куполам, оставляя на пепельном ковре улиц мокрые дорожки.
Снег шагал за своими двумя хозяевами и поочередно тыкался носом в их спины. Он чувствовал то, чего они пока не говорили вслух. Облачного дрома нельзя поделить пополам. Но и с кем-то одним остаться он не сможет. Зверь не вскарабкается по горам на пути в Сайшон, а вечное изгнание из Пустыни для него вообще невыносимо.