– Не думала же ты, что мы, подобно дромам, таскаем поклажу на своем горбу?
Лала не знала, что ответить и что вообще думать. Слишком необычно было все вокруг. Тик притаился, словно тоже чувствовал особенность нового жилья, и даже растревоженный сокол сидел тихо. Мастер Шнэдд поставил хурдж на порог комнаты и пошел к лестнице, бросив на прощание:
– Спи хорошо. Все нужное есть в комнате. Если проснешься раньше меня, что вряд ли, не вздумай ничего трогать.
Смотритель давно ушел, а Лала все стояла посреди комнаты, не зная, с чего начать новый виток жизни.
Действительно, все нужное тут было. В скудном свете пяти крупных шулартов, вмурованных в низкий потолок, она рассмотрела убранство и осталась не то чтобы довольна, но удовлетворена. Узкая кровать у стены выглядела удобной, кресло с высокой резной спинкой было похоже на вычурные сидения в Совете, дорогой на вид шкаф, занимавший почти треть комнаты, мог вместить не только ее вещи, но и клетку Джоха и даже парочку тайных посетителей, а толстый шерстяной ковер грубого плетения надежно защищал босые ноги от холода каменного пола. Круглый стол на высоких резных ножках стоял у окна, больше похожего на бойницу. На столе красовался большой графин, полный югового вина – судя по цвету, самого высокого качества, а на подносе горой лежала выпечка вперемешку с сыром и ягодами хуш. Лала поставила наконец клетку на пол и подошла к окну. Тьма надежно укутала мир, так что Лала не представляла, куда именно выходит окно. Она вздохнула. Комнату обставили богато, купель и кувшин для умывания вообще из серебра. Но того света и уюта, который окружал ее в соколятне, не было и в помине.
Сделав большой глоток прямо из графина, Лала накормила Джоха и Тика припасами из хурджа и как была одетая прилегла на кровать поверх одеяла, просто собраться с мыслями. И тут шуларты погасли.
В полной темноте Лала села и тревожно прислушалась. Было похоже, что тьма не вокруг, а внутри нее, потому что анук светился всегда, даже сквозь наброшенную ткань, но сейчас она его не видела.
– Тик? – прошептала она.
Ни звука в комнате. И это было странно, потому что Лала прекрасно слышала далекий шум прибоя. Она впервые за долгое время вспомнила с сожалением об утраченной способности видеть звуки, хотя это ничем бы не помогло. Медленно, не отрывая ног от пола, она пошаркала в сторону окна. Голова кружилась, тошнота подступала к горлу, дышать было тяжело, и пришла мысль, от которой бешено застучало в висках: ее отравили! Опять. Но зачем? Она ведь может быть очень полезной, да и сложно как-то все устроили. Еще несколько шагов. Нет, вроде не яд. Слабости и дрожи не чувствуется, просто не хватает воздуха. Нужно открыть окно.
Вытянув руку, Лала вдруг различила еле заметное свечение под рукавом.
– А, вот ты где! – радостно выдохнула она и задрала ткань.
Но это был не анук. Мягкий оранжевый свет шел от ее шрамов и на глазах становился все сильнее, словно кровь разносила что-то по телу, и все новые, почти забытые шрамы проступали на коже, как секретные письмена над огнем. Не успела она опомниться, как обе руки сияли ярче, чем анук. Можно с успехом освещать себе путь до окна. Только это было уже не нужно – за окном полыхала страшная битва, от пламени которой ночь превратилась в день.
Крики, нечеловеческий визг, свист стрел и грохот рушащихся стен. Шулай погибал в страшных муках, а над ним в клубах черного дыма метались и падали соколы с обгорелыми крыльями. Лала протерла глаза, но картинка не исчезла, наоборот, ее дополнил мерзкий запах горящей плоти и еще чего-то неизвестного, отдаленно напоминающего зелье с горными кристаллами. Лала кинулась к двери и упала, споткнувшись о валяющуюся на полу клетку Джоха. Сокола в ней не было. Анука тоже нигде не было, как и ее вещей. Ковер исчез, вместо него лежала шкура дрома. Дрожащей рукой Лала погладила длинную белую шерсть, задохнулась от догадки и зажала ладонями рот, но это не помогло. Ее вырвало. И от рвоты загорелась шкура, а потом и весь пол, отрезав путь к двери. Лала растерянно огляделась – горела уже вся комната, горел город за стенами Маяка, горел весь мир. Но она не чувствовала жара. Ей стало легче после рвоты, будто что-то вредное исторглось из ее тела. Лала смело шагнула к двери сквозь языки огня и ощутила прикосновение пламени как легкий ветер, нежный и осторожный. Огонь был на ее стороне в этой странной битве. Она счастливо рассмеялась, но тут же остановила себя:
– Все понятно. Я сплю.
– Разумеется, – знакомым голосом произнес огонь.
– Учитель! – Лала чуть в ладоши не захлопала.