И тут Лала заплакала. Громко, с подвываниями, не вытирая слез, оставляющих дорожки на грязных щеках. Тик поморгал ошарашенно, а потом тихонечко погладил ее по плечу:
– Все будет хорошо. Если хочешь, я уйду. Только не плачь.
Но Лала вцепилась в мальчика мертвой хваткой и рыдала, рыдала в его пыльную шевелюру, а он, озадаченный этим протяжным плачем, все гладил и гладил ее плечо.
В Этолу они выехали, когда солнце уже садилось. Строго на запад, прямо в заходящий огненный шар, в котором исчезала дорога. На ночевку не останавливались – кони отдохнули хорошо, а луна охотно показывала им путь. Ночная прохлада им была не страшна – снятые с охотников добротные плащи надежно от нее защищали.
Лес кончился в предрассветных сумерках. Впереди, там, где небо встречается с землей, парил белый мираж. Когда вышло солнце, оказалось, что это город, за которым синела полоса моря. Кони резво откликнулись на посыл, и к полудню можно было отчетливо разглядеть удивительно воздушные линии крепостной стены. Город, так непохожий на хмурый терракотовый замок Фурд, показался Лале сном, благосклонно укрывшим измученных путников от всех невзгод. Восточные ворота были широко распахнуты, и в толчее никто не обратил внимания на всадников в темно-лиловых плащах.
Узкие улицы, заполненные суетящимися людьми, повозками и носильщиками, вели к портовой площади, где расположился рынок. Такой пестроты человеческой Лала и представить не могла, ни одна книжка Асмы не описывала подобного. Беленые дома выходили на улицы глухими стенами без окон, но это не казалось мрачным. Город весь пропах рыбой, и даже постоянный морской ветер не освежал его, но Лала радостно вдыхала полной грудью новую жизнь.
Тик с серьезным и ответственным лицом ехал впереди. И он первым увидел чудного зверя, вокруг которого толпились зеваки. Мальчик остановил коня, и задумавшаяся Лала чуть не врезалась в него. А когда она посмотрела на зверя, сердце ее на миг остановилось, а потом чуть не сошло с ума. Она не знала, что это за зверь, но чувствовала, что умеет с ним не только обращаться, но и разговаривать. Он был в два раза выше лошадей, с длинной изогнутой шеей, горбатый, но какой-то непередаваемо изящный. Зверь презрительно смотрел на суету внизу, кривил мягкие черные губы и изредка моргал длинными пушистыми ресницами. Когда Лала спрыгнула с коня и подошла к нему, зеваки расступились. Она возвышалась над людьми так же, как этот неизвестный зверь над лошадьми. Тик восторженно прошептал:
– Госпожа Лала, этот зверь из твоих земель! Точно!
Лала не ответила. Она протянула руку к презрительной морде, и черные губы смешно зашлепали, выискивая что-то у нее на ладони. Зверь издал утробный звук, наклонился и потерся щекой о плечо Лалы. В толпе зашептались и пропустили к Лале сухого сморщенного старика.
– Госпожа хочет купить это животное? – с напористой улыбкой спросил он.
– Возможно. – Лала погладила зверя. – Сколько ты за него хочешь?
Старик оценил хорошего коня и добротный плащ покупательницы и важно назвал цену.
– Пятьдесят давров?! – Тик вмешался в торг. – Дедушка, ты в своем уме? Лучший конь стоит сорок! А этот уродец вообще неизвестно для чего сгодится!
Лала открыла было рот возразить мальчику, но он незаметно наступил ей на ногу.
Старик нахмурился.
– А с каких пор мальцы указывают благородным дамам, что и как им покупать?
– С тех самых, как благородные дамы снизошли до вашего вонючего рынка по пути в свой новый замок! С тех пор, как у благородной дамы есть помощники, которые не позволят обмануть ее высочество! С тех пор, как благородная дама может рассердиться на обманщика и обратить всю мощь и силу диковинного зверя против тебя, злодей!
Зеваки рассмеялись. Кто-то из толпы выкрикнул:
– И то верно! Ты своего зверя который день продать не можешь, никому такое добро не надобно!
Старик вздохнул:
– Ну, хорошо! Давайте сорок, и зверь ваш.
– Двадцать пять! – Слова Тика вызвали новый приступ веселья у присутствующих.
– Тридцать семь, и ни давром меньше. – Старик скрестил руки на груди и отвернулся, давая понять, что торг окончен.
Лала вздохнула и стала шарить по карманам, но Тик схватил ее за плащ и потащил прочь, тихо шипя:
– Верь мне, он почти наш!
Через три шага в спину им прилетел крик торговца:
– Ну, хорошо, ни вам, ни мне – тридцать!
– Двадцать пять! – парировал Тик не оборачиваясь.
– Двадцать восемь!
Тик резко развернулся:
– По рукам!
– Тик, у нас есть разве такие деньги? – шепнула Лала, пока они возвращались к старику с диковинным зверем.
– Нет, но один конь нам уже не нужен, так ведь? Просто молчи и смотри.