- Максим, не обращайте на него внимания, - заметила Лиза. - Он вам просто завидует.
- Кто? Я? - шутливо удивился Федор, ставя бутылку в корзинку со льдом и садясь на место.
- Конечно ты! - засмеялась Лиза. - Ты-то сам когда к нам спустился? Промучился ведь сначала несколько
библейских лет в своем спальнике!
- Учителей хороших не нашлось, - искренне поморщился Федор, явно что-то вспоминая. - И вообще - я
предлагаю тост за самых прекрасных женщин, ради которых можно перенести абсолютно любые тяготы. За
вас, девчонки!
Лиза весело зашумела. Улыбнулась и Нэйт. Чокнулись не вставая. А потом они в тишине пили холодное
шампанское маленькими неторопливыми глотками. А потом Лиза и Федор целовались, а Максим и Нэйт
молча сидели рядом. Нэйт смотрела куда-то в сторону. Максим же вяло крутил пустой бокал.
- Да поцелуй ты ее, олух! - сурово зашептал Федор, отстраняясь от своей подружки и снова наклоняясь к
самому его уху. - Будь смелее! Мы же не в море!
- Скажешь тоже, - замялся Максим, сразу же вспотевший только от одной этой мысли. - Обидится - и
будет права. Где я потом ее найду?
- Чудак, - тихо засмеялся Федор. - Мы с тобой где находимся? Это же низ! Все что плохо у нас наверху -
все просто замечательно здесь, внизу. Так что пользуйся этим!
- Мальчишки, ну-ка не шушукаться! - засмеялась Лиза строгим голосом и даже притопнула своим
высоким каблучком, игриво поманив Федора своим тонким пальчиком. Они немного пошептались в
сторонке, после чего Федор с непривычным для него виноватым видом обернулся к Максиму.
- Слушай, тут такое дело: - замялся он, старательно отводя глаза:
Оставив Лизу и Федора вдвоем в кабинете, Максим и Нэйт в общем зале неторопливо танцевали
медленный танец. Время шло, один танец сменялся другим, а они по-прежнему топтались на одном месте.
- Мы так и будем молчать? - наконец спросила девушка и Максим от неожиданности вздрогнул.
- Я бы с радостью, - печально ответил он. - Заболтал бы вас, закружил, развеселил. Вы ведь так
очаровательно улыбаетесь! Но - не умею. Как у Федора у меня не получится.
Нэйт чуть отстранилась и серьезно посмотрела прямо ему в лицо. И от красоты ее глаз у Максима остро
кольнуло где-то под самым сердцем.
- Не надо быть ни на кого похожим, - произнесла она слегка изменившимся тоном.
- Я постараюсь, - так же серьезно ответил он.
Конвой
И вот уже они понуро брели по знакомому коридору из белых ширм, конвоируемые тремя худенькими
невинными девушками в легких прозрачных покрывалах.
- Что же вы так? - сочувственно произнесла одна из них. - Своих вам что ли мало? Простаиваем же ведь.
Одни божьи одуванчики кругом.
- Извините, девчонки, - горячась, словно на суде, вполголоса оправдывался Федор. - Но с вами, честно
говоря, скучно - еще раз простите за откровенность. Два года надо крутиться ужом, чтобы только один раз
поцеловать! Это просто уму непостижимо!
Девушки вспыхнули, словно огонь в газовой горелке.
- Чем же они вас там берут? - стыдливо покраснев спросила вторая.
- Да я вам уже сто раз объяснял, - начал было морячок, но тут коридор закончился и они вошли в
просторный светлый зал. Девушки вывели пленников на середину и молча и неслышно удалились, мягко и
грациозно ступая босыми ногами по теплому полу. Только кто-то из них, уходя, украдкой, чуть заметно
вздохнул.
На одинокой маленькой и светлой лавочке сидели толстячок с картонным нимбом на проволочке и
добрейшей души нянечка. В сторонке от них вальяжно прогуливался серьезный дядечка в белой простыне,
на которой где-то сбоку, черными неровными буквами было вышито - Апостол Петр.
- Простим их, батюшка, - увещевала нянечка толстячка. - Ну с кем не бывает? Ну, пошалили немножко.
Апостол Петр остановился, достал из складок простыни две папки, неторопливо раскрыл верхнюю.
- Так, так, так… - протянул он, вчитываясь в одному ему видимые строчки. - Что же ты, морячок? Уже сто
двадцать семь ходок. И это только в текущем библейском году!
- Так получилось, - вяло пробормотал тот и раскаянно потупил глаза, невинно шоркая правой тапочкою
по гладкому полу.
- Ну сколько же тебя можно предупреждать?
- Да ладно, Петрович, - устало махнул толстячок с лавки. - Чего строжишься-то? Себя хоть вспомни.
Петр хотел было возразить, но потом передумал, насупился и молча открыл вторую папку. Сначала он
вяло вчитывался в невидимые слова. Потом вдруг запнулся, остановился, и уже более торопливо
перечитал заново. И тут глаза его полезли на лоб. Минуты две он не мог вымолвить ни слова, набирая ртом
воздух, словно карась на сковородке. А потом апостол Петр судорожными движениями передал папку
ничего не понимающему толстячку и решительно подошел к Максиму, задыхаясь и гневно сверкая глазами.
- Что же это вы, Палехин? - с суровой брезгливостью спросил он. - На халяву решили прокатиться?
Максим молчал, ничего не понимая.
А тут заполошились и сидевшие на скамейке, наконец заглянув в злополучную папку. И Максим услышал
в свой адрес такие слова, о существовании которых он даже и не подозревал.
Ад
Теперь он шел уже один, конвоируемый здоровенным и молчаливым дядькой в таком же белом
балахоне. В полной тишине дошли до помятого полосатого шлагбаума.
- О, неужто диверсанта поймали?! - радостно закричал с той стороны смугло-загорелый субъект с
серьгой в правом ухе. Но тут из-за будки вышли две сурово-неприступные девушки в строгой синей
униформе и Максим нерешительно замер. Он узнал их несмотря на холодную маску лиц. Это были Лиза и
Нэйт. Максим попытался было улыбнуться и как можно вежливее поздороваться, но тут Лиза неожиданно
сверкнула глазами и он торопливо закрыл рот окаменев еще и лицом.
Девушки холодно кивнули ему - следуйте, мол, за нами.
И опять они шли вдоль ширм - только теперь уже темно-серых.
Он поражался разительной перемене, произошедшей с веселой хохотушкой Лизой. А на Нэйт вообще
боялся посмотреть, с горечью вспоминая веселье в кабачке и волнующее сверкание женских глаз. А как
они смеялись!… Да что теперь об этом говорить!
- Привет, девчонки, - наконец неуверенно прошептал он.
Они промолчали.
- Не узнаете что ли? - спросил он на всякий случай.
- Узнаем, - чуть слышно и как бы нехотя ответила одна Лиза. А Нэйт даже не посмотрела в его сторону.
- Так может это… - замялся он, - в бар тогда заглянем? А то голова что-то шумит. Шампанского выпьем, в
бильярд поиграем, посидим просто, поболтаем?
Девушки невесело засмеялись.
- Все, голубок, отстрелялся, - недобро сказала Лиза, с каким-то сожалением посмотрев на Максима. - Со
своими здесь никак нельзя.
Нэйт по-прежнему молчала, и только сталь ее глаз навевала на грустные мысли.
- Это почему же? - удивился непонимающий Максим.
Но тут из-за поворота выскочили двое по пояс раздетых мужиков, тащивших тяжелый бидон с неровной
размашистой надписью - "масло", и девушка замолчала.
- Со своими, - снисходительно принялась объяснять Лиза, когда шум от бидона стих где-то вдали, - это
серьезное производственное нарушение, и карается оно со всей строгостью закона. А с чужими - это просто
пикантная история, к тому же часто поощряемая начальством.
- Да? - удивился Максим, вдруг понимая, что в таком случае Нэйт он скорее всего уже потерял. Причем -
навсегда. - А наверху все иначе.
- Ну конечно! - вспыхнула Лиза, чуть не задохнувшись от возмущения. - Недавно вон от шефа троих в
белых простынках вели тайными тропами, чтобы их охрана не засекла.