– Конечно, конечно, смогу! – заверила ее Вероника. – Ты только не волнуйся.
– Это не пустые слова? – Уля с мольбой и надеждой посмотрела в глаза Веронике. – Обещаешь посещать их раз в году до совершеннолетия?
– Обещаю! – уверенно и твердо произнесла Вероника. – Я буду их посещать. Господи! О чем мы говорим?! Сейчас приедет врач, тебе помогут.
– Жаль, что я не смогу своей доченьке сшить платье на выпускной вечер, – с грустью сказала Уля.
– Я сошью ей самое красивое платье, – пообещала Вероника, чтобы утешить Улю.
– Ты сошьешь ей платье? – В глазах Ули заблестели слезы. – Спасибо тебе, сестричка. Теперь я спокойна.
– Улечка… – Вероника вдруг вспомнила о просьбе Игната Максимовича. – Пока ты будешь в больнице, может, пусть за детьми присмотрит отец?
– У них нет отца. Он видел меня беременную, но… Он их не призна`ет.
– И все-таки скажи, кто он? – спросила Вероника, чувствуя себя очень неловко.
– Ты узнаешь… Потом… Потом… Потом им расскажешь… – Уля начала заговариваться, и Вероника подхватилась, чтобы позвать фельдшера, но в этот момент резко открылись двери, и в палату быстро вошли люди в белых халатах.
– Освободите палату! – приказал врач.
Вероника пошла на выход, но ее остановил голос Ули. Он прозвучал чисто и громко:
– Обещаешь их посещать?
– Обещаю! – крикнула Вероника уже от дверей.
Она вышла из здания, села на скамью. Вероника так и не успела покормить Улю. Впрочем, у нее еще оставалось время до кормления сына, и Вероника решила дождаться, пока Улю отвезут в больницу. Тогда она отдаст продукты в машину. Будет ей хоть на один день поесть.
Вероника начала нервничать, когда прошел час, а из здания никто не выходил. Плохое предчувствие охватило ее душу, по спине пополз холодок. Затем время остановилось. Вероника без конца посматривала на наручные часы, даже постучала по ним пальцем и приложила к уху. Они тикали, но стрелки двигались черепашьим шагом. И только через полтора часа на крыльце появились городские врачи. Они попрощались с Игнатом Максимовичем и так быстро прошли к машине «скорой помощи», что Вероника не успела и рта открыть. К ней подошел Игнат Максимович, жестом указал на скамью. Ничего не понимая, Вероника молча села. Фельдшер присел рядом, закурил.
– Закрывают наш пункт, – сказал он. – Последняя его роженица подарила миру сразу две жизни.
– У… Уля, – пробормотала Вероника.
– Никогда не думал, что моя работа закончится на минорной ноте. Умерла Уля.
Вероника взорвалась рыданиями. Игнат Максимович обнял ее за плечи.
– Поплачь, это помогает. Я знаю.
Когда Вероника немного успокоилась, фельдшер спросил:
– Ты узнала, кто отец детей?
– Нет, – всхлипывая, ответила Вероника. – Она мне не сказала.
– Это очень плохо. Да, очень плохо, – произнес Игнат Максимович, похлопав Веронику по плечу.
…Месяц отпуска для Вероники прошел как в тумане. Похороны Ули, поминки на девятый день, крещение с Кириным отцом детей умершей, оформление младенцев в дом ребенка, заботы о своем сынишке – все смешалось в суетливых днях. К тому же нашелся покупатель на мамин дом. Вероника спешно раздала мамины вещи и мебель соседям.
– Почему ты не возьмешь одежду себе? – спрашивал ее муж. – Кое-что можно перешить и еще поносить.
– Хочу, чтобы у соседей осталась память о маме, – ответила Вероника.
Корову Вероника отдала Кириным родителям бесплатно, но с условием, что Звездочку никогда не сдадут на бойню. Конечно же, Назар устроил скандал, ведь за корову можно было выручить деньги.
– Тогда Звездочку, когда она постареет, сдали бы на мясо, – объяснила Вероника.
– Ну и что?! Ведь это животное. Ты же ешь мясо?..
– Тебе этого не понять, – сказала Вероника.
– Так объясни, – попросил Назар.
Вероника долго рассказывала о том, как Звездочка выручала их, как они с мамой собирали Веронике деньги на учебу за проданные молоко, сметану, творог, но Назар так и не понял, почему корова должна жить до своей естественной смерти.
– Пойми, Звездочка – кормилица, это последнее, что осталось от мамы. Она принадлежит моей матери, в конце концов! – закричала Вероника.
…Вероника поставила в машину чемоданы со своими вещами и несколько коробок с любимой маминой посудой, постельным бельем и фотографиями. Это было все, что осталось от ее детства, от ее прошлого. Вероника тяжело вздохнула и, взяв на руки ребенка, села на заднее сиденье.
– Ох, и хорошо же мы отдохнули, – с иронией заметил Назар, садясь за руль. – В деревне, на свежем воздухе!..
Вероника ничего не ответила. Она бросила грустный взгляд на уже чужой дом. Теперь ей некуда будет приезжать. Дом показался ей печальным, хмурым и каким-то маленьким. Вероника проглотила комок, застрявший болью в горле. Прощалась с родной деревней уже надолго. Теперь она сможет приехать сюда только как гостья и никогда на правах ее жительницы.