Мы вошли в хату. Кого только тут не увидели! Хотя, ладно, описывать мне некогда. Скажу только, что один из гостей сидел, выпустив вперёд и расчёсывая длинный хвост. Невеста же сидела у окна, и я как глянул на неё, сразу почувствовал неладное. Нет, конечно, она была в фате, румяные щёчки, алые губки, всё такое. Но было в ней что-то мужиковатое. Какие там губки! Можно сказать, губищи раскатала. Голова у меня пошла кругом. «Опять подстава? Думай, думай, анализируй ситуацию!» — приказал я себе. Меня ведь почему наш Завмаг поставил во главе отряда? Он сказал, что костоломов хватает, а у меня интеллект.
Но я не успел ничего сообразить. События дальше развивались таким образом. Увидев нашего пацана, невестушка поднялась и сиплым голосом крикнула:
— Иди же ко мне, мой суженый!
Гоша как будто на чужих ногах приблизился к своей «ненаглядной». Она же сама, первая, впилась в губы нашего кровопийцы. Поцелуй вышел затяжной, и все кричали «горько» — а тот, который с хвостом, в экстазе колотил им об стол. Но наш мальчик оказался неспособным осуществить задуманное. Какое там! Он побледнел, как будто кровь высосали из него самого, и лишился сознания. Невеста оттолкнула труп и рявкнула басом, догадавшись о подмене:
— А жених-то ненастоящий!
После чего началась свара, и нам опять крепко досталось. Схватка была такая жаркая, что вспыхнул дом, и мы продолжили сражаться на улице, на фоне яростного пламени. Чуть живые, подпалённые, недосчитавшись двух бойцов и Гоши, вернулись к порталу. В берлоге стоял отвратительный запах, появившийся неизвестно откуда. Это зловоние держалось у меня в ноздрях ещё долго, даже когда мы вернулись в наш Мир.
2. Под следствием
Меня сразу арестовали и посадили в ящик, в котором наш Завмаг, побывавший в своё время Завлабом и доктором физмат наук, проводил опыты над кошкой, заимствованной у немца Шрёдингера. Я понимал свою вину и, скорчившись в три погибели, лежал в том ящике. Задание провалил, трёх бойцов лишился. Но в чём ошибся, где прокололся? «Думай, прокачивай ситуацию!» — опять напрягал я себя. Но как ни старался, ничего понять так и не смог.
Изредка меня вызывали… то есть выносили в ящике на допросы. Я во всём признался, но они уточняли, много раз переспрашивая. Старший следак мне сказал:
— Одно можешь поставить себе в заслугу. На окраине Топков появилась скульптура «Писающий мальчик». Местные власти уже включили её в список памятников культуры, засняли и снимки отправили на международный конкурс зодчества.
Ах, да! Ведь я так и не дал команду «отомри» застывшему в магическом заклинании жениху. Потом меня долго не тревожили. Я хотел напомнить о себе, постучать о крышку ящика, однако не смог пошевелиться. Мучительно медленно тянулось время. Подошли охранники. Один с сомнением спросил:
— А живой ли он ещё там?
— Определённо сказать нельзя, — ответил второй. — Пока крышку не откроем, не узнаем. Может живой, может мёртвый.
— Ну, тогда давай перекурим. Пущай он подольше в этом невнятном состоянии пребудет.
— Да открывайте же, черти! — хотел крикнуть я, но у меня и голос пропал.
В конце концов, крышку они открыли и, убедившись, что я живой, сопроводили на заключительную беседу к самому Завмагу. Секретарша Мавра, раньше хорошо относилась ко мне, но сейчас осуждающе стрельнула бриллиантовыми глазами. Главный же выглядел невозмутимым. Но он всегда такой. Даже при вынесении самых суровых приговоров. А в чём моё наказание будет?.. Я заранее трепетал. Он спокойно сидел в кресле, парил в эмалированном тазике ноги и читал книгу в зелёной обложке. Кажется, это был Камю. Увидев меня, отложил и сморщил нос.
— Ну и видок у тебя, Фредди Кругер. Давай рассказывай, как ты прокололся.
— Ваше… ство… — я запнулся, вспомнив, что Завмаг просил называть его на французский манер. — Я это, в общем, до сих пор ничего не пойму. Может, вы разъясните?
— Хорошо, доведу до сведения. Компетентная комиссия, разобравшись в твоём деле, пришла к выводу, что ты всё перепутал. Ты с самого начала неверно истолковывал информацию. Или вовсе проигнорировал её. Да у тебя, Фредди, не склероз ли? Или, может, в пограничном лесу накушался мухоморов?
— Нет, что вы! — попытался я оправдаться. — Я всё время находился в трезвом уме и здравой памяти. И ключевую фразу задания постоянно держал в голове.
— Уточни, о какой ключевой фразе ты говоришь.
— О похоронах и свадьбе, мессир, — на этот раз я не промахнулся и назвал его, как надо. — Мне в память навсегда врезались стихи, которые двести лет назад, в моём присутствии, сочинил один эфиопский кудесник.